Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving

такие вещи нужно было прояснять, потому что всегда существовала вероятность, что товарищ по команде, незаметно для себя, подвергся осквернению и совершает безрассудные поступки.

Это был опыт, оплаченный многочисленными жертвами Ночных Ястребов.

— Текущие предсказания говорят, что опасности нет, — честно ответил Клейн.

Леонард больше не сомневался. Он огляделся по сторонам:

— Город Чудес... Какой же он огромный... Я имею в виду, такой большой город, даже если мы можем летать, мы и за несколько дней его не исследуем. Или у тебя есть конкретная цель?

Последнюю фразу он произнёс, глядя на Клейна.

Клейн кивнул и указал на огромный дворец высотой более двухсот метров неподалёку:

— Вон там. Если я не ошибаюсь, это должно быть жилище Дракона Воображения Анкевельта.

Это он видел во время Гадания во сне.

Увидев, что у Клейна есть план и, похоже, подсказки от Шута, Леонард немного успокоился. Он посмотрел на серо-белый фундамент под ногами:

— И это божественное царство? Что-то не чувствуется.

В это время Одри, внимательно осмотрев окрестности, неуверенно сказала:

— Кажется, вся здешняя аномалия сосредоточена в том дворце.

Она имела в виду жилище древнего бога, на которое только что указал Клейн.

Глава 1071: Зал Истины

Перед величественным серо-белым дворцом высотой более двухсот метров возвышалось несколько массивных каменных колонн, лишь немного уступавших ему в росте. Они походили на отряд застывших в безупречном строю стражей.

Клейн живо представил, как во времена, когда Город Чудес Ливисед ещё парил в небесах, на этих колоннах наверняка восседали могучие гигантские драконы.

Слуги, или, вернее, божественные прислужники древнего бога.

Подняв голову, он взглянул на распахнутые врата и обратился к Леонарду и Одри:

— Держитесь ко мне поближе. Если что-то пойдёт не так, я немедленно выведу вас из этого книжного мира и верну над серый туман.

Именно эта возможность и была главной причиной, по которой Клейн отважился исследовать это место.

— Хорошо, — Одри и Леонард не стали геройствовать и встали по обе стороны от Клейна, готовые идти с ним плечом к плечу.

Используя способность к полёту в духовной форме, они миновали бесконечные ступени и вошли во дворец через невероятно огромные врата.

Первое, что предстало их взорам — пространство, настолько просторное, что в нём могли бы свободно кувыркаться несколько гигантских драконов, и древние каменные колонны, подпиравшие, казалось, само небо.

По обеим сторонам зала тянулись яркие фрески. Они уходили вглубь, сходясь за обрубленной гигантской колонной, которую не смогли бы обхватить и несколько десятков человек.

Эта колонна стояла в самой дальней части зала, прямо по центру. Ни на что не опираясь, одним своим видом она внушала трепет и ощущение древности, словно окаменевшее божество.

Почти в то же мгновение на колонне проявился серо-белый силуэт.

Его тело было покрыто чешуёй, каждая чешуйка — словно прочная каменная плита. Даже смутные очертания фигуры казались воплощением эпоса.

Дракон Воображения Анкевельт! — едва эта мысль промелькнула в голове Клейна, как в невероятно просторном зале раскатистым эхом прозвучал до боли знакомый голос:

— Дракон Воображения, Анкевельт!

Ошеломлённый Клейн огляделся по сторонам и услышал, как Леонард с искренним восторгом произнёс:

— Глубокий воздух слушал, как Он ехал; и тихий ветер едва дышал от страха…¹

…у этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи… — Клейн повернул голову к Леонарду.

И тут же услышал эхо:

— У этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи…

На лице Леонарда отразилось изумление. Он плотно сжал губы и принялся отрицательно качать головой.

Но в следующую секунду рядом с ним раздался голос:

— Я ничего не говорил!

Что происходит? Странно… — пока Клейн размышлял, он осознал, что тот до боли знакомый голос принадлежал ему самому.

И он вновь пронёсся по залу, повторяя мимолётную мысль Клейна.

Затем раздался нежный, мелодичный голос Справедливости Одри, в котором слышались нотки бормотания:

— Этот… этот зал заставляет наши мысли проявляться вокруг нас, даже материализоваться? Ух… Когда я увидела эту гигантскую колонну, я как раз представляла себе, как выглядел Дракон Воображения Анкевельт, взяв за образец того ментального дракона, что видела раньше… Почему все мои слова… нет, как и ожидалось, «зал» произнёс их вслух…

Вот оно что. Хорошо, что я не думал ни о чём странном. Так, нужно собраться с мыслями, собраться с мыслями… — Клейн попытался сосредоточиться с помощью Медитации, чтобы не позволить мыслям разбегаться.

Одновременно с этим рядом с ним почти синхронно прозвучали соответствующие слова:

— …собраться с мыслями, собраться с мыслями, собраться с мыслями…

— Так вот что у господина Мира на душе. Словно первоклассник, без конца повторяет себе, на что нужно обратить внимание. А ещё, он медитирует на… наложенные друг на друга сферы света! Как красиво… Нет, нет, я так не думала и никогда бы вас так не описала, господин Мир, правда! — видя, как её истинные мысли постоянно раскрываются, Одри не выдержала, и уголки её губ поползли вверх.

Что до Леонарда, то вокруг него уже вовсю раскатывалось «ха-ха-ха».

Эти двое… нет, почему «двое»? Нужно быть вежливым, вежливым… — слушая свои мысли вслух, Клейн беспомощно вздохнул. — Это место идеально подходит для игры в «Правда или Действие». Может, так его и назвать… Зал Истины…

— Что это за игра? — Одри даже не пришлось открывать рот, чтобы выразить своё любопытство.

— Наверное, её изобрёл император Розель… Мне нужно быть осторожнее, не думать о том, о чём не следует. Чёрт, без Медитации так трудно контролировать беспорядочные мысли… — отвечая, Клейн по привычке мысленно предостерёг себя, но зал вновь безжалостно его предал.

На этот раз Одри тоже рассмеялась вслух:

— Ха-ха, у господина Мира есть и такая сторона, а я раньше и не догадывалась…

— Ха-ха-ха, Клейн, вот ты и попался! Ой, что я сказал… — Леонард резко вскинул правую руку и зажал себе рот.

Как и ожидалось, он услышал «вопрос» госпожи Справедливости:

— Клейн?

А также чьё-то ворчание:

Может, только превращение в марионетку заставит этого парня прекратить думать о всякой ерунде? Постойте, о чём это я? Фух, спокойно, спокойно…

Клейн глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться на деле:

— Давайте сначала посмотрим, о чём рассказывают фрески. В древности настенная живопись была очень важным способом ведения летописи и часто содержала множество сведений…

Предлагая это, он услышал, как Одри, посмеиваясь, подумала:

Клейн — это настоящее имя господина Мира? Нет, не стоит об этом много думать,