Погоня за судьбой. Часть II - Dee Wild

Луман, неразличимый на фоне гораздо более ярких и массивных светил, а вокруг него вращался мёртвый ледяной шар моей погибшей родины. В этой тишине разум мой, словно нож, резала мысль о людях, погребённых под развалинами жилого дома, которые до сих пор разбирают спасатели. О маленьком мальчике Саше…

В особенно серьёзных случаях к поискам людей под завалами привлекают специально обученных поисковых собак. Говорят, что собаки, пытаясь отыскать людей и натыкаясь раз за разом на погибших, впадают в депрессию. Тогда сами спасатели разыгрывают небольшой спектакль и прячутся где-нибудь среди завалов, притворяясь жертвами, а когда собака находит их — вскакивают, всячески радуются и делают вид, что их и правда спасли. Говорят, собакам это и вправду помогает…

* * *

Так я и просидела в полудрёме до самого утра, а когда приближающийся рассвет принялся робко выхватывать из темноты окружающие деревья и сооружения, я кое-как обтёрла грязную одежду снегом, придав ей более-менее сносный вид, и направилась к торчащему из-за голых ветвей красноватому зданию, высота и монументальность которого выдавали в нём один из корпусов института. Вокруг не было ни души.

Я обошла корпус, поднялась по широкой лестнице и толкнула незапертую дверь. В фойе меня встретил сонный пожилой вахтёр, и я с порога поинтересовалась:

— Скажите, пожалуйста, где будет давать лекцию профессор Агапов?

Сторож на секунду задумался и ответил:

— Астрофизик, что ли? В главном корпусе, вроде бы. Как выйдешь, прямо по тропинке вперёд, и увидишь огромное здание из стекла и бетона. Вот тебе и туда.

Поблагодарив вахтёра, я вышла на улицу и через несколько минут без труда обнаружила искомое здание, которое не зря именовалось главным корпусом. Высотой в семь этажей, оно имело выдающийся вперёд высокий фасад, крыша которого была оборудована под посадочную площадку. Ломаные линии самого́ продолговатого корпуса сверкали зеркальным покрытием. Фасад был виден насквозь, и внутри я заметила пропускной пункт с охраной.

Нужно было пробраться внутрь незамеченной, поэтому я решила обойти здание. Обнаружив лестницу в подвал, огляделась — редкие фигурки людей мелькали в отдалении меж деревьев, — и спустилась по ступеням. Вырезать плазменным резаком замок на железной двери не составило труда, и я оказалась внутри. Блуждания в потёмках подвала привели меня к металлической лестнице, ведущей наверх, и через минуту я уже была в каком-то закутке, выходящем в коридор. Отсюда был слышен многоголосый гомон — похоже, студенты постепенно собирались на лекцию, которая должна была состояться в девять часов.

Подождав немного в глухом углу, я услышала хорошо поставленный женский голос:

— Так, ребята, аудитория открыта, можете пока занимать места!

Я вышла в коридор и направилась к галдящим подросткам, разбившимся на небольшие кучки. Возле лестницы учащиеся собирались в тонкий ручеёк и поднимались наверх. Слившись с толпой, я последовала за ними, чувствуя на себе любопытные взгляды подростков вокруг — в грубой грязной одежде, с пыльными волосами, кое-как собранными в хвост, без учебных принадлежностей, я чёрной овцой выделялась в этом модном опрятном стаде.

Заведение жило своей жизнью, студенты сновали туда-сюда, спеша занять свои места; широкие светлые коридоры с высокими потолками будто приглашали остановиться и оглядеться, однако я следовала за потоком, и вскоре мы оказались в большой полукруглой аудитории, напоминавшей амфитеатр. В несколько рядов, поднимаясь вверх со стороны сцены, стояли скамьи со столами. Я забралась повыше и устроилась почти в самом углу, а студенты тем временем, шумно галдя словно стая галок, рассаживались по помещению. Кого-то дёрнули за косу, кто-то толкался в борьбе за место, мимо летали бумажные шарики — казалось, я снова попала в свой школьный класс, только дети здесь были покрупнее, ничем остальным, впрочем, не отличаясь от учеников средней школы.

Через некоторое время кавардак прекратился. Профессор несколько запаздывал, поэтому кое-какие слушатели, пользуясь моментом, достали тетради и учебники и принялись сосредоточенно изучать их содержимое, то ли повторяя домашнее задание, то ли самообразовываясь. Наконец, минут через десять открылась дверь, и в помещение, стуча каблуками, вошла миловидная женщина средних лет, а следом за ней — одетый в светло-коричневый костюм невысокий старичок с проплешиной на голове и огромными очками на носу.

Женщина подошла к трибуне.

— Уважаемые студенты, здравствуйте! Прошу прощения за задержку! Сегодня я рада представить вам профессора астрофизики и звёздной механики, доктора физических и математических наук Владимира Алексеевича Агапова! Прошу приветствовать!

Зажурчали нестройные аплодисменты. Дама поставила на трибуну бутылку с водой и сделала приглашающий жест, доктор физических и математических наук, улыбаясь, взобрался на сцену и, раскланявшись с женщиной, подошёл к трибуне. Прокашлявшись, он начал вещать слегка хрипловатым голосом:

— Уважаемые учащиеся, спасибо за тёплый приём! Честно говоря, я не рассчитывал, что мне в ближайшее время удастся вернуться на Землю… В свете последних событий в воздухе царит некоторая нервозность, что, конечно, накладывает свой отпечаток на всё вокруг, в том числе — и на мою деятельность. Но звёзды сложились, и вот я стою перед вами…

Он вытянул руку ладонью кверху, поднял брови и спросил:

— Что вы видите в моей руке?

Ответом ему было молчание, студенты робко перешёптывались, и лишь кто-то в противоположном конце аудитории пискнул:

— Ничего!

Агапов улыбнулся.

— Почти ничего, но нет. На моей руке миллионы бактерий и микроорганизмов. Они настолько малы, что человечеству понадобились века для того, чтобы узнать об их существовании. Но они живут рядом с нами всегда и останутся жить даже тогда, когда мы, люди, исчезнем…

Профессор опустил руку, повернулся и сделал несколько шагов в сторону.

— Скажите, ребята, а где теперь эти микробы?

— Они на вас!

— Точно! И вместе со мной они преодолели расстояние, в несколько миллионов раз превышающее их размеры, буквально за считанные секунды! Впечатляющий результат, верно? — Он вернулся обратно и облокотился на деревянную трибуну. — Но по мере того, как увеличивается и усложняется объект, его относительная скорость становится всё меньше, и он всё более испытывает на себе физические законы нашего мира. Есть принцип, который гласит: относительная мышечная сила у живого существа тем выше, чем меньше размер его тела. То же самое можно сказать и о скорости передвижения. Однако, эти принципы работают только в определённых пределах, но что случится, если выйти за них? Убрать из схемы трение воздуха, который тормозит движение, гравитацию, которая влияет на него тем или иным образом — то есть убрать влияние среды. Это уже кое-что, но мы всё равно останемся внутри системы законов-принципов до тех пор, пока не примем за данность, что вакуум — пространство, свободное от вещества — это тоже среда.

Аудитория молчала.