Гений МАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

В воспоминаниях о страшных майских днях картинка сохранилась размытая, нечёткая. Я перестал вытирать слёзы, потому что руки будут заняты только этим, и мир виделся исключительно через влагу.

Примчались мои из Харькова, тесть и семья свояченицы пытались предложить помощь, тёща смотрела зверем, наверняка винила меня…

Потом, когда на крышку гроба упали комья земли, скрывая навсегда его розовую обивку, что-то отключилось внутри. Словно оборвались провода. Слова из прошлого возникали как из записей в архиве, не вызывая ожидаемых эмоций.

«А если всё плохо, и врач спросит, сохранить жизнь жене или дочке, ты кого выберешь?»

Обеих! Но не я выбирал.

«Чтобы чувствовать себя счастливой, нужно иногда грустить».

Эта грусть не поможет найти счастье, скорее подталкивает повеситься.

«Главное — детская. Кроватка, пеленальный столик».

Да, куплено всё! Стоит, ждёт. Но Марина никогда не зайдёт в эту детскую.

«Я тебя так отблагодарю!»

Отблагодарила. Подарила ребёнка, ради которого отдала жизнь.

Когда ехали с Чижовского кладбища в Минск — к поминальному столу, чувства вдруг включились и забурлили в совершенно неожиданном направлении.

Говорят, ребёнка ненавидят за то, что родами убил мать⁈ Дикая, несусветная чушь! Марина не успела показать мне дочку как это принято — через закрытое окно в роддоме, но я всё равно знал, всё равно был уверен, что безумно люблю это крохотное существо больше всего на свете, пусть не обижаются мои из прошлой жизни, оставшиеся в том мире.

Сейчас до крика желал поломать график и мчаться в роддом забирать её, хоть выписка только завтра. Как утерпеть, выждать эти часы? Забрать маленькую Марину, имя пришло само, очевидное и единственно возможное.

Взял себя в руки. Сейчас многое зависит от выдержки и правильности решений.

После столовой МАЗа, где вспоминали усопшую, сам взялся за руль белой «копейки», отвёз родителей и Машку к себе домой. Пока ещё в прежнюю двухкомнатную, переезд начал, но не закончил, не сдал ключи от служебной.

Вещи Марины-старшей, как и купленные для младшей, перевёз.

Отец, принявший на грудь меньше ожидаемого, с удивлением смотрел, как я веду машину в таком-то состоянии. Справлюсь, предстоит куда более сложное.

Дома сели рядком.

— Дорогие мои! Завтра забираем Маринку из роддома. Нет, я не сошёл с ума. Выбрал имя для дочки.

— Правильно! — поддакнула Машка. — Пусть мама живёт в ней.

— Я пока останусь, помогу… — предложила мама, отец согласно кивнул.

— С той стороны тесть и тёща тоже рвутся помочь, нет сомнений. Но вы знаете, какие тараканы в голове Анны Викентьевны. Она уже катнула пробный шар: пусть внучка живёт у них.

— Ты не согласился! — все трое догадались хором.

— Да. Но один не справлюсь. Кроме того, надо на работу. Мы достаточно накопили, но не на всю жизнь. Мама и папа, вы — пенсионеры. Если я вам сниму квартиру, согласитесь провести здесь год? Пока Мариночку не смогу определить в ясли?

Самая неожиданная реакция последовала от Машки.

— Братец, если я решусь перевестись из ХАДИ в местный политех на автотракторный, меня зачислят? Можешь не снимать квартиру. Буду спать с вами и подрываться к племяшке по ночам.

— Перевестись — без проблем, один звонок Игнату, он решит… Ты уверена?

— Как и в том, что ты — мой брат. Такой же бестолковый, как и я. Родителей не напрягай, ладно? Им точно не стоит прыгать с вечера до рассвета. А мне полезно поучиться. Рано или поздно тоже встречу аиста, надеюсь, без кесарева.

Я обнял её, потом родителей, дальше тискались все вчетвером. Тем же составом плюс Рудельманы встречали на следующее утро дочку в роддоме. Её вынесла медсестра, завернутую в одеяльце.

— Не перепутали? — грозно вопросила Машка, после чего поехали домой.

Две бабушки вечером помыли малышку, пока ничем не похожую ни на красивую и интеллигентную маму, ни на меня… Нет, пусть лучше на мать.

На следующий день папа уехал в Харьков один — со списком вещей.

Как бы то ни было, жизнь устаканивалась.

9 дней… Когда-нибудь наступит 40 дней…

Понял, что больше не приду на кладбище, кроме обязательных дней — её день рождения, Радуница, день нашей свадьбы, годовщина смерти, она же день рождения доченьки. У белорусов, кажется, имеется особый день поминовения — Деды, надо уточнить. Мамадорогая, зачастившая к могиле едва ли не ежедневно, прикрепила к временному деревянному памятнику невыносимо прекрасную фотку Марины, из той самой последней фотосессии на МАЗе, но не использованную в постере. Наверняка потребует такую же в медальоне на камне!

Я сочувствовал, это ужасно — родителям пережить и похоронить столь молодую, совсем недавно цветущую дочь. Но к тёще добротой не проникся.

В конце мая, не ограничиваясь надзором за подготовкой машин к ралли, начал снова садиться за руль. Выписал себе МАЗ-21067, то есть «рогнеду», и принялся наматывать круги в Обчаке. Что важно, это была обычная серийная, доводимая до ума в индивидуальном порядке, главное — не содержавшая кошмарных дефектов как опытные 1977 года. Из-за рубежа шли фидбэки, что «рогнеды» лучше «жигулей»… Не надолго, общие знакомые заверили: в Тольятти готовятся к выпуску переднеприводные 2105 и 2104, а «шестёрка» остаётся в прежней конфигурации, ибо любителей «классики» пока много.

Через день в Обчак приехала пронзительно-красная иномарка со словом «проба» на номерном знаке. Из-за руля вылез японец и с поклоном протянул ключи.

— Сергей-сан! Окажите честь опробовать машину из первой партии, собранной в Белоруссии, и оценить как гонщик-профессионал.

И Русских, и Лукьянов набежали, да за такую честь свою девичью отдали бы, если бы была. Осовремененная «карина» смотрелась броско, блестела ярко, по комфорту в салоне как минимум не уступала «березине», по тщательности исполнения… Ох, красава! Японец сел справа.

Я старался не бить её на ухабах, объезжал. Освежил подзабытые ощущения дрифта на заднем приводе легковой. Пассажир ни одним мускулом лица не дрогнул даже во время рискованных заходов.

— Кратко или полный отчёт?

— Начнём с краткого, Сергей-сан.

— Как гражданская машина для повседневной эксплуатации — выше всяких похвал. Управляемость хороша, дорогу держит чётко, передачи переключаются — приятно руке, передаточные числа соответствуют мотору. Посидел в ней десять минут и уверен, буду чувствовать себя столь же хорошо и через десять часов. А вот для гонок, даже в группе серийных, над ней колдовать и колдовать.

— Господин сказал — колдовать? Магия?

— Не в прямом значении,