Гений МАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Наконец, родители-автомучители отмыли грязные руки, их жёны оставили в покое зелёные насаждения, все сели за стол — кушать, пить, произносить дежурные тосты «за знакомство», «за молодых», и это продолжалось до тех пор, пока не стемнело и не начала досаждать мошкара.

Она же заедала и ночью. Мы побрызгались «Ангарой», помогло лишь отчасти, а звон насекомых не стихал ничуть. Спальных мест в домишке хватало, более всего досаждал богатырский храп моего отца.

Нет, «досаждал» — слишком сильное слово. Я по-прежнему был бесконечно благодарен родителям, что они живы.

На утро обнаружилось, что у «березины» пропали колпаки колёс. Они индивидуального изготовления из стеклопластика, не подходят ни к чему более, даже на серийные машины не станут. Но кому-то же понадобилось! Руки бы пообломать.

Про ломаные руки вспомнил отец, когда вернулись в нашу квартиру в Минске, а Марина, прихватив Машку за компанию, метнулась за молоком и хлебом, соответственно, не могла слышать разговор. Он открыл окно на кухне, закурил и, выдыхая дым на улицу, спросил:

— Это правда, что ты её бывшему мужу проломил голову и переломал руки, сделав инвалидом?

— Отчасти. Сошлись на чемпионате города по контактным единоборствам, он пообещал меня убить. Я взял его на болевой, выворачивая руку за спину, как менты хулиганам. Он не смирился, попытался вырваться, дёрнулся. Как результат — перелом предплечья. Фактически сам себе сломал. Тебе правда это нужно знать?

— Мне — нет, — он пыхнул ещё раз. — И Франц Львович за тебя. Он поведал, что Анна Викентьевна до сих пор вспоминает первого зятя. Была на его стороне, пилила Марину за развод, уговаривала вернуться. Считает тебя зверем. Кстати, что с головой?

— Когда остановили бой и на ковёр выскочили люди, тот гориллыч раскидал всех и бросился на меня. Да, со сломанной рукой, но килограмм на 20 тяжелее. Как влупил ногой в промежность! Едва успел от него прикрыться, и то на правом шарике был синяк. Ну я и двинул ему в ответ — снизу в нос, до нокаута. И инвалидности. Что тёщу не устраивает?

В действительности меня волновала не мамадорогая, тут, похоже, клиника, а почему узнаю об этом от отца через тестя, не от Марины. Папа продолжил:

— Тот, как ты его называешь, гориллыч, он был из перспективной семьи, куда выше и их, и нашей. Делал карьеру в ОБХСС, мог стать большим начальником, даже перевестись в Москву. Теперь младшая и любимая дочка связалась с каким-то инженером-заводчанином, сыном простого автобатовца. Мелким вдобавок, тогда как, будучи замужем за худосочным прокурором, мадам мечтала улучшить породу внуками от гиганта. Представляешь, какое разочарование?

180 см — очень приличный рост для той поры, когда не началась огульная акселерация. Что за несправедливость…

Я постарался не подавать виду и аккуратно расспросил жену лишь после проводов сестры и родителей, за ужином. Поразился реакции. Марина, умевшая сохранять нужное выражение лица при любой ситуации, расклеилась.

— А что я должна делать⁈ И ты, и мама — вы оба мне близкие люди и желаете только добра. Я маму не переделаю. И не заставлю тебя вправить нос Зубрицкому обратно. Не вижу решения, не вижу выхода!

Тут, что довольно редко, во мне возобладал опыт существа, прожившего в двух мирах более трёх четвертей века.

— Любимая, ничего решать и не нужно. Мы будем вдвоём навещать твоих столь же редко, как и сейчас, сама езжай на Одоевского сколь угодно часто. При встречах буду хранить обычное выражение лица, словно не знаю, что она меня презирает.

— Не презирает! Считает не лучшим вариантом.

— Правда? Без сифилиса и алиментов… Само совершенство, а не зять!

Марина выскочила из-за стола, буквально бросилась мне на шею.

— Прости, что не сказала. Не хотела тебя обижать. Я была не права!

Я!!! Была!!! Не права!!! Если американский президент Никсон вдруг заявил бы с экрана телевизора «Да здравствует победа коммунизма во всём мире», и то не произвёл бы на меня такого впечатления. Это же надо!

Заканчивать ужин больше не хотелось. Обнял её. Заодно подумал о причинах повышенной эмоциональности — приближаются «эти дни».

Когда легли, Марина сообщила, что время «этих дней» наступило 4 дня назад, отчего на даче и потом, на проводах гостей, она почти не пила и старается бросить курить.

Неужели? От спирали избавилась совсем недавно.

— Ты уверена?

— Конечно — не уверена. Обождём, потом схожу к врачу. А ты бы какой вариант предпочёл — ребёнка или ещё годик-другой пожить друг для друга?

— Само собой — ребёнка! Друг для друга мы будем жить всегда, с двумя или тремя детьми, пока не состаримся. Иди ко мне.

Даже предположить не мог, насколько этот прогноз далёк от реальности.

Глава 17

Рекламный постер

На рекламную фотосессию, дело общественно-важное, председатель парткома, крайне гордый поручением, отказался приглашать длинноногих из Дома мод, а устроил кастинг для передовиков (точнее — передовиц) производства. Фотограф, манерный дядька, заподозренный мной в голубизне, отобрал четверых: из бухгалтерии, из профкома, из медпункта и юротдела, к неудовольствию партийца ни одна из них не принадлежала к рабочему классу. Его успокаивали: зато к трудовому коллективу, причём Марина — с натяжкой, работавшая по договору с юрконсультацией.

Узнав о результатах конкурса мисс-МАЗ, я внутренне возгордился, из 4 финалисток одна — моя жена, вторая делала однозначные авансы. Две оставшихся попроще внешностью.

Съёмки заняли два дня. Модели (женщин, а не автомобилей) получили разные роли. Марина, к своему безмерному удовлетворению, изображала утончённую водительницу, сидела за рулём или вылезала из него, выставив одну ногу в туфельке на длинной шпильке и картинно опустив её на асфальт. Бухгалтерша в сопровождении супруга отыграла роль семейной дамы, восхищённой обновкой, профкомовская грузила баулы с вещами в багажник, демонстрируя вместимость.

Валю стоило пожалеть, ей, одетой в комбинезон, досталось обыграть лёгкость обслуживания — открыв капот, та доливала омывашку в бачок стеклоочистителя, масло в двигатель и антифриз в радиатор, фотограф пока не решил, какой сюжет оставит на финал. Разглядывая все фото, я, пошлый сластолюбец, подумал, что ни разу не видел валюхины коленки, та всегда в комбезе, джинсах или брюках, даже под докторский халат. Ничего, мне на обозримое будущее хватит коленок законной супруги.

Почувствовав себя кем-то вроде советской Синди Кроуфорд, дражайшая вызвалась и в Москву. На подиумную модель не тянула, те, как правило, выше ростом, а вот характерный образ удавался