Гений автопрома - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Политбюро. Если аналог «руслана» чуть увеличить в размерах и затолкать в него полный фарш, включая кожаную обивку салона, ЗИЛы с «чайками», к тому же чрезвычайно дорогие в эксплуатации, немедленно отправятся на списание. Затем, например, на иностранные аукционы для любителей подобного, я не представляю продажу ЗИЛов в СССР, чтоб какой-то крупный хлопковый взяточник из Узбекистана, которому выложить 100 тысяч за раз — не проблема, катался бы на лимузине, ещё полгода назад полагавшемся исключительно верхушке Политбюро.

«Людмила-кросс» украсила стенд нашего министерства на ВДНХ. Наверно, самый красивый автомобиль из удавшихся нам с Катькой. К сожалению, до серийного производства пройдёт минимум год…

Дел много, но домой я рвался гораздо охотнее, укоряя себя, что не сдержал обещание о крутом курортном отдыхе в Азербайджане, боялся, что тамошняя жара не полезна Вале на последних месяцах беременности.

Сашенька родился в сентябре, на две недели раньше запланированного, и я как раз находился в очередном водовороте страстей на берегах Каспия. Мы накопили достаточное количество комплектующих для сборки опытной партии турецкой версии «лейлы», в складских ангарах ждали своего часа рулоны листовой стали и прокат труб для сварки рамы и силового каркаса кабины, а завод всё ещё не был полностью укомплектован для запуска производства хотя бы в тестовом режиме. Директор, лично утверждённый Гейдаром Алиевым, мужик толковый, но не лишённый кавказской склонности опираться исключительно на «своих», был связан предоставленным мне правом вето от Алиева. Всё же первый секретарь понимал минусы сугубо кланового устройства их общества, потому и пригласил меня на должность волка, способного кусать за задницу любого, невзирая на происхождение. Мы притащили временно более сотни человек из Центральной России и БССР, нескольких даже с РАФа, неармянского происхождения — с ЕрАЗа, но всё равно некоторые различные операции пришлось бы выполнять одном и тем же людям, пока азербайджанцы бы только смотрели и учились. Конвейер запустить — даже речи нет, планировалась опробовать штамповку, сварочные автоматы, покраску, антикоррозийку, а уж сборка машин пока будет проводиться как у правительственных ЗИЛов — возле каждого кузова будет суетиться бригада, технолог должен командовать и одновременно помечать, какие косяки вылезают на каждом этапе.

И тут звонок Машки из Москвы: Валя в роддоме, Мариночка и Серёжа на их попечении с Марьиванной. Для азербайджанцев семья — святое, меня немедленно отвезли в Баку в аэропорт и посадили в самолёт на рейс, в котором давно уже были выкуплены все билеты.

Как объяснить радость отцовства, пусть — третьего (не считая прошлой жизни), но ничуть не меньшего, чем первое? Родители и так знают, не имеющим детей не объясню.

Я взял отпуск, немедленно докупил всё недостающее для появления младенца в квартире. Ангажировал опытный удлинённый экземпляр «руслана», представленный членам Политбюро и оставшийся в Москве для бракосочетаний наиболее приближённых к элите товарищей и членов их семей. На этом шестиметровом сухопутном крейсере подрулил к роддому… И даже представить не мог, сколько народу болеет за нас, почище, чем на финале кубка СССР по футболу «Динамо-Спартак»! Пусть не численно столько же, но по накалу эмоций вполне сравнимо. Только с АЗЛК пришло человек сорок, больше ко мне или к Вале — не знаю, наше ЦКБ прибыло в полном составе, министерских десяток, даже Игорь Иванович прислал водителя с мешком подарков новорождённому и родителям от ЦК. Конечно, приехали мои папа и мама, только Машка осталась дома — готовить торжественный приём пополнения.

Пусть мне не дали Героя Соцтруда, Ленинской премии и не выдвинули кандидатом на должность председателя Генассамблеи ООН, такое вот признание, от лично близких людей, куда дороже!

Из отпуска Житков меня выдернул на третий день — ради совещания о подготовке к ралли трёх заводских команд СССР. Собрались на Старой площади у Милишкевича, присутствовало человек пятьдесят — от ДОСААФ, «Автоэкспорта», Минавтопрома, МАЗа, КамАЗа. Что прикольно, и от УАЗа тоже, моя команда вроде бы представляет их продукцию. Подготовка шла масштабно, не без шероховатостей, зато с таким размахом, что, выдай каждому делегату в Париж по автомату Калашникова, мы захватим город без проблем. Численностью задавим армию и полицию.

Мы захватим? Мы поедем? Не мы, а они. Я лишний на этом празднике жизни, намеченном на январь.

И вдруг в реплике ДОСААФовца промелькнуло, что штурман из экипажа Велло сломал ногу, требуется замена.

Замена — так замена, что в этом особого? На перезаявку гонщика времени вагон. Но не водителя или штурмана внедорожника 4×4, подготовленного специально к этому рейду. Вообще дефицитная в СССР гоночная специализация.

По окончании встречи я задержался и остался с Игорем Ивановичем с глазу на глаз.

— Я поеду под видом Яакко Туманена.

Если бы у Милишкевича была вставная челюсть, выпала бы.

— Сдурел?

— Любой гонщик — немного идиот. Нормальный человек не поедет 200, где ограничение 90. Но я успел всё обдумать. Мы внешне немного похожи. До января отпущу волосы, баки и бородку под типичного эстонца или финика. Перекрашусь в блондина, нацеплю дымчатые очки. Буду немногословен, научусь тянуть гласные: И-игорь Ива-анович. С Велло у меня полное взаимопонимание — и отштурманю, и дам ему отдых, подменив на длинном участке.

— Афера… Но с тобой иначе не бывает. Так… Фото на паспорте Туманена переклеим, его спрячем в какой-то закрытый санаторий, пусть баюкает свою ногу. Но тебя же знает вся команда! И увидит, что ты растишь бакенбарды. МАЗовские гонщики знают. Если кто-то проболтается журналистам… Твою мать! Это же дисквалификация экипажа, скандал. А на тебя откроют охоту как на льва в Африке, место уж очень подходящее. Нет, ни за что.

— Судя по тому, как вы прикидывали варианты, взвешиваете «за» и «против». Я приведу только один аргумент: с любым другим напарником у Велло гораздо меньше шансов добраться в целости до Дакара. Фактически вы отправите три экипажа, а не четыре. В случае выбытия — командного зачёта не видать.

— Твою мать… — повторился партчиновник, не слишком разнообразный на матерные эпитеты. — Хорошо, подумаю. Гони к жене и детям.

Да. Прости, Валечка. Коль срастётся, ей сообщу в последний момент. Сашеньке пойдёт четвёртый месяц, всё же проще.

В семейных хлопотах прошло две недели… И снова пришлось лететь в Азербайджан. На заводе услышал подколки от русских прикомандированных: совсем в азиата превращаюсь, бриться перестал. Отшучивался, что трахен-трахен с запуском «лейлы» отнимает столько сил, что на бритьё не остаётся.

В октябре собрали десять машин, местные — кузов и рама. Дюжина корпусов ушла в металлолом, дефекты которых уже невозможно было устранить без