Смутные дни - Тим Волков

— Может, и не вернется, — Алексей Николаевич согласно кивнул. — Но детей-то все равно вывозить надо! Да и на лагерь любопытно взглянуть — вдруг какая зацепка? В Зарном, в школе, засаду оставим. Заодно тебя будем охранять! Да, да, уж привыкай теперь! Так, говоришь, Лаврентьев Анюту выручил? Петр Николаевич — достойный и честный человек! Жаль, что в лесах…

— Да я уж ему говорил!

— Та-ак… — склонив голову на бок, хитро прищурился Гробовский. — Все рассказал?

— Парни еще… бандиты… Там, в лесу… Что поразило — с шашками! — Иван Палыч чуть приподнялся в койке. — Понимаешь, деревенские-то такому как-то не обучены… Ладно бы — обрез… Но, шашки? Еще бы шпаги взяли… мушкетеры хреновы!

— А вот это интересно! — насторожился поручик. — Убийство Субботина помнишь?

— Ну?

— Вышел я на убийц… почти… Плотницкая артель! Артельный их за досками отправил… так двое по пути сбежали. А лесопилка-то недалеко от Ключа! Смекай!

Алексей Николаевич торжествующе понял вверх указательный палец:

— Кстати, ты приметы напавших не помнишь?

— Ну-у… Как-то не до того было, — Иван развел руками. — Парни, как парни… в куртках, галифе… плотненькие… один, вроде, патлатый… и рожи такие — бандитские.

— А вот теперь послушай приметы тех, «плотников»… Один рыжеватый, плотный, волосы длинные, в кожанке с отворотами… Второй — худой, но жилистый, роста среднего… Не здешний, из казаков… В станице своей убил кого-то — бежал. Виртуозно владеет шашкой… — поручик дернул шеей. — Гвоздиков пустым ушел?

— Морфия прихватил коробку. И шприцы.

— Это он со страху, — покивал Алексей Николаевич. — Или для понтов. Перед Сильвестром!

Доктор дернулся:

— И здесь — Сильвестр!

— Ну да, это ж одна шайка! Часть мы тогда на железке взяли… Думаю, Гвоздиков Сильвестра увидел, узнал… и дернул! — задумчиво протянул сыскной. — А, может, и Сильвестр его навестил… тайно… Про тебя все выспросил, обещал помочь… Тогда я Гвоздикову не завидую! Эх, Яким, Яким… А ведь когда-то толковый агент был! Сколько мы с ним смутьянов пересажали… Теперь бы хотя б с этих, что в Ключе, промышляют, начать… Поеду! Лаврентьева попрошу помочь, Денькова. Помогут — буду ходатайствовать! Хотя… их-то еще самих бы уговорить!

Вернулась Анна Львовна, принесла книжки — Майн Рида, и Жюля Верна — «Пятнадцатилетний капитан».

— Не знаю, читали ли?

— Ничего, — улыбнулся Иван Палыч. — Перечитают, ежели что. Эх! С вами бы поехать!

— Лежи, Иван Палыч! — негромко засмеялся Гробовский. — Я думаю, Рябинина сегодня возьму. В лагере. Коли явится. Ну, а насчет парней — посмотрим… Думаю, с Сильвестром они… Ну да поймаем — спросим!

— Я Ивану Палычу пока солдат выпросила, — вспомнила учительница. — У нас, в Совете… Для охраны.

— Это хорошо, — поручик задумчиво покивал. — Но, мы лучше придумаем! Изобразим, будто доктора в город лечить увезли… А ты, Иван, и носа из палаты не высовывай, понял? Полагаю, в Зарном у Сильвестра везде свои глаза и уши.

* * *

Анна Львовна и Гробовский вернулись уже ночью. Доктору не спалось, вот и углядел лучи фар еще за рощицей, а потом уж услыхал и приближающийся шум мотора. Поднялись по крыльцу двое… послышались приглушенные голоса:

— Может, завтра зайдем, с утречка? — озаботилась Аннушка. — Пусть поспит…

— Да не сплю я! — Иван Палыч уселся на койке. — Заходите! Ну, как?

— Рябинина нет, — покачал головой поручик. — Так и не явился.

Анна Львовна улыбнулась:

— А в лагере — порядок! Ребята дежурство установили, пищу готовят. Молодцы! Слава Богу, продукты есть!

— А все бумаги Рябинин забрал, — передернув плечами, протянул Алексей Николаевич. — Видать, и впрямь, возвращаться не собирался. Хотя, кто его знает? Ладно! Анютку вашу мы навестили. Петр Николаич сказал — присмотрит. Да и с бандитами обещал помочь! Больно они тут уже всех достали! В Ключе мужики облаву хотят.

— Хороши ребята в лагере! — Анна Львовна вдруг улыбнулась. — Пьесу для деревенских поставили. Ну и я перед пьесой против местного «домостроя» выступила! Насчет снохачества честно предупредила, что дело подсудное! Спасибо, и Алексей Николаевич мне в этом помог…

Снохачество… Мерзкое явление, когда глава большой патриархальной семьи — «большак» сексуально пользовал собственных невесток, в деревнях до сих пор считалось делом обычным. Особенно, когда сыновья были на «отходе», занимаясь промыслами в городе или еще где.

— Честно говоря, если по доброй воле — никого не привлечь! — прощаясь, хмыкнул Гробовский. — А было ли принуждение — еще доказать надобно.

— А ничего, что там девушки — жены — часто несовершеннолетние еще? — Анна Львовна гневно сверкнул глазами. — Так что и доказывать ничего не надо.

— Э, Анна Львовна, погодите! — покачал головой поручик. — У них что же, документы какие-то есть? Что в церкви дьячок записал в приходской книге — то и есть. А уж, в случае чего, там и возраст можно подправить, и листы вырвать… и вообще книгу потерять! Иди потом, доказывай…

— Понимаю, дело сложное, — тихо отозвалась учительница. — Но с этим скотством бороться же как-то надо! Я вот лично — не отступлюсь.

— Так и я помогу, коли надо, — Алексей Николаевич махнул рукой. — Ладно, Анна Львовна… Пошли, что ли?

Аннушка вдруг смутилась:

— Да я вообще-то хотела чаем Иван Палыча напоить… Аглаи нет, Глафира тоже ушла…

— Ох, я и дурень! — Гробовский с хохотом хлопнул себя по лбу. — Ну, конечно, доктора одного не оставляйте! Чаю попейте… А я пойду! До завтра.

* * *

Ближе к концу недели Иван Палыч почувствовал себя уже почти здоровым. Рана затянулась, и можно было, наконец-то, заняться делами. И в первую очередь — вывезти детей из лагеря! Рябинин ведь так и не появился, а бесхозных скаутов Воскобойников, ничтоже сумняшеся, «повесил» на доктора. Ну, не на начальника же паровозного депо? Прямо так и передал через навестившего больничку Чарушина: мол, выздоравливайте и займитесь фальшивым госпиталем! Там палатки, нары и все такое прочее — нужно составить подобную опись и принять на баланс!

— А Рябинин-то что? — возмутился Иван Палыч.

— А Рябинина — ловят! — Виктор Иваныч только руками развел. — Когда поймают