Смутные дни - Тим Волков

— Скажи, Виктор Иванович, Рябинина случаем не видел?

Чарушин, не меняя выражения лица, кивнул:

— Видел.

— И что? — насторожился доктор.

— Отдал ему чек. С деньгами. Тот, который с десятью тысячами. Оказывает он доверенное лицо по этому госпиталю. Вот какой человек И учить успевает, и с детьми театр ставит, и еще госпиталю помогает!

Иван Павлович невольно выругался.

— Ты чего? Пошли внутрь! Сейчас самый концерт начнется!

— Некогда, Виктор Иванович! — ответил доктор.

Иван Павлович попытался протиснуться между плечами, локтями, широкими спинами мужиков в полушубках и баб в пёстрых платках, но это оказалось не так-то легко.

— Пропустите… — буркнул он, но его тут же вдавило вперёд новой волной зевак:

— Верочка! Верочка! — закричали откуда-то из центра. — Северянин, улыбнитесь!

Люди тянули шеи, вставали на цыпочки, смеялись, кто-то случайно врезался плечом, кто-то наступил на ногу. В этой давке все были прижаты друг к другу, как сельди в бочке.

Вдруг, среди этого гомона и суматохи, он ощутил резкий толчок в бок — будто кто-то сильно ткнул кулаком. Но вместе с толчком пришла странная, ледяная, колющая боль, такая, что он непроизвольно втянул воздух сквозь зубы.

— Эй… — начал он оборачиваться.

И в ту же секунду, сквозь разом расступившуюся на миг толпу, увидел знакомое лицо. Сильвестр. Бандит улыбался. Не дружески, не приветливо — улыбка была леденящей, зверской. Сильвестр скользнул между двумя мужиками и ушёл прочь, не оборачиваясь. Растворился в толпе.

Иван Павлович хотел окликнуть его, но слова застряли в горле. Ощутил неприятную боль в боку. И во рту почувствовал медный привкус. Посмотрел вниз — на тужурку. На тёмной ткани расплывалось темное пятно. Что это? Сильвестр облил его? Не похоже.

Иван Павлович дотронулся рукой до пятна. Теплая влага. Липкая. Поднял пальцы к свету и увидел… кровь. Свою кровь. И только теперь понял, что Сильвестр в толпе выследил его, незаметно подошел, а потом так же незаметно пырнул ножичком, совершая свою обещанную месть.

Глава 20

Доктора разместили в пустой палате, благо больных в больничке пока что практически не было — май, скоро лето — страда. Промыв рану, оказавшуюся не такой уж глубокой, Аглая наложила повязку и ободряюще улыбнулась:

— Ну, Иван Палыч, повезло вам! Могло и хуже все быть.

— Могло, — кивнул Иван Павлович, осматривая собственную рану. На пару сантиметров выше — и все. Тогда точно бы не дотянул до больницы. Угодил бы бандит в артерию не спасти.

— Видать, дрогнула рука у супостата.

— Просто в толпе орудовал, вот и дрогнула, — хмыкнул доктор.

— Так не знаете кто?

— Не рассмотрел. Может, случайно толкнул кто…

А второй удар уже и никак было — кругом люди! Ах, Сильвестр, Сильвестр… Да еще Гвоздиков, черт… Мало нам проблем!

Гвоздиков…

Почувствовав себя лучше, Яким сбежал, воспользовавшись суматохой «Займа Свободы». Сбежал не с пустыми руками — раскурочил в смотровой шкаф, прихватив с собой жестяную коробку морфина и пару шприцов, чему Иван Палыч, честно сказать, был несколько удивлен. Гвоздиков — марафетчик? Ну, нет… Скорее, от страха! От страха он и сбежал… может быть, заметил в толпе Сильвестра?

Дурак. Самый настоящий дурак этот Гвоздиков. С такими ранами ему не то что бегать, ходить нельзя! В любой миг может кровотечение открыться. Чем он спасаться будет? Морфием?

Да-а… ситуация…

Еще и сам-то!

В лесу не убили, так достали здесь! Хорошо еще, так все обошлось. Однако, выбит из колеи минимум на неделю!

По крыльцу застучали чьи-то каблучки… Хм… Чьи-то?

— Иван! — в палату ворвалась Аннушка. — Аглая, как он?

— Да все в порядке, Анна Львовна. Жить будет! Но, немножко полежит… Правда, Иван Палыч? Ну, скажите, вы же сами доктор!

— Да, покой нужен, — улыбнулся Иван.

— Я… я в Совете солдат попрошу! — погладив доктора по руке, Аннушка тревожно покусала губу. — Выставим пост! И не спорь… Еще скажу Алексею Николаевичу…

Алексею Николаевичу — надо, — про себя подумал доктор. — А вот пост… Пост от Сильвестра вряд ли спасет! Гадина крученая, хитрая!

— Ну, ты тучи-то не сгущай! Подумаешь, поцарапали. Видно, ограбить решили… в толпе.

Про Сильвестра Иван Палыч пока что никому не сказал — ждал Гробовского. Да и зачем остальным знать? Сеять панику…

— Ох, и не вовремя же! — улыбнувшись, пожаловался доктор. — Детям, скаутам, книжки обещал в лагерь.

— А где у них лагерь?

— Недалеко от Ключа… Но, ехать с другой стороны надо… в Ключе знают, как.

— Ну, вот! — Анна Львовна хлопнула в ладоши. — Я и отвезу! Ключ от школьной библиотеки у меня есть… Надеюсь, господин Рябинин в обиде не будет!

Рябинин…

Чертов ирод! Как он с Анюткой… Да пора его уже и арестовать, доказательств хватит! Ну, это с Гробовским…

— Я как раз в Ключ завтра еду, по делам женсовета. В Комитет обещали машину дать, а в Совете — солдат! Места-то там не спокойные… помню… — девушка на миг закрыла глаза. — Ничего, разберемся… Так, я в библиотеку! Тебе что-нибудь принести?

— А, пожалуй… На свой вкус.

Анна Павловна еще не успела уйти, как в палату вошел Гробовский. Светло-серый костюм, рубашка с узеньким черным галстуком, шляпа, напомаженные усики — экий франт!

Вошел, плотно прикрыв за собой дверь, присел на край койки:

— Ну, Иван, как ты? Аглая говорит — пронесло.

— Да пронесло… — покивал Иван Палыч. — Узнал я того бандюгу… Сильвестр!

— Та-ак… — поручик пригладил усы. — Значит, не только аферой занялся, гад… И на тебя хватило! Ну, у «иванов» так заведено — обещал отомстить — отомсти! Впрочем, какой он «иван»? Разве что бывший…

— Да, тут кроме Сильвестра еще…

Доктор в подробностях рассказал про аферу Рябинина с госпиталем… и даже показал «прошение»!

— Девочка, говоришь, раздобыла? Анюта? — выслушав, восторженно протянул Гробовский. — Ай, молодец! Ей бы в сыскное… жаль, девок не берут!

— Ну, это пока не берут, — Иван Палыч усмехнулся. — А там, дальше — видно будет…

— Значит, чуть не погубил девку? Ну, гад, — поручик выругался. — Не посмотрел, что ребенок… Надо его срочно брать, теперь доказухи хватит! Да и детей с ним — опасно…

— Думаете, он вернется в лагерь? — недоверчиво прищурился