Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева

женился на девочке, которая годится ему в дочери, ожидая получить покорную куклу, — мадам Мелва покачала головой. — Но оказалось, что юная графиня Изабелла имеет собственное мнение по многим вопросам. К тому же она оказалась на удивление расточительной: за год брака потратила на наряды больше, чем ты за все время замужества. А главное — наследника до сих пор нет, что крайне беспокоит Себастьяна.

Я промолчала, не зная, что сказать на эти откровения. С одной стороны, было странно слышать такие подробности о жизни человека, который когда-то был мне мужем. С другой, я понимала, что мадам Мелва делится этой информацией не из злости, а из… признания моей правоты?

— Кхм, мама, — внезапно раздался за нашими спинами мужской голос. Мы обернулись и увидели приближающегося Себастьяна. Он выглядел старше, чем четыре года назад — в волосах появилась седина, а вокруг глаз залегли морщины. Безупречный фрак и белоснежная рубашка подчеркивали его аристократическую внешность, но что-то в выражении лица выдавало внутреннее напряжение.

— Себастьян, — сухо кивнула ему мать. — Где твоя супруга?

— У столика с закусками, — он бросил быстрый взгляд в сторону буфета, где молоденькая блондинка в розовом платье робко стояла одна, явно не зная, как вести себя в этом обществе. — Решил передохнуть от светских бесед.

Мадам Мелва едва заметно поджала губы, но промолчала. Несколько секунд мы стояли в неловком молчании, пока Себастьян наконец не повернулся ко мне:

— Адель, позволь поздравить тебя с сегодняшним успехом. Второе место в Кубке Короля — это впечатляет.

— Благодарю, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие. Странно было видеть этого человека, который четыре года назад так уверенно предсказывал мой провал, теперь вынужденным признавать мой успех.

— Я слышал, что у тебя довольно внушительная конюшня, — продолжил он, и в его голосе слышалось плохо скрываемое любопытство. — Двадцать лошадей, несколько призеров региональных соревнований…

— Двадцать три, если быть точной, — поправила я. — И не несколько призеров, а пятнадцать лошадей, занимавших призовые места в различных соревнованиях.

— Впечатляет, — повторил он, и я заметила, как дернулась его щека — старая привычка, которая проявлялась, когда он был чем-то раздражен или задет. — Должен признать, что недооценил твои способности.

Это было максимально близко к извинению, на которое он был способен. Мадам Мелва наблюдала за нашим разговором с выражением человека, смотрящего интересный спектакль.

— Мы все иногда ошибаемся в оценках, — дипломатично ответила я. — Главное — уметь это признавать.

Легкий укол в моих словах не остался незамеченным. Себастьян стиснул зубы, но сдержался.

— Как поживает Этьен? — спросил он, переводя тему. — Я видел его сегодня на трибуне. Выглядел очень гордым за свою мать.

— Этьен прекрасно, — улыбнулась я, чувствуя прилив тепла при упоминании сына. — Планирует путешествие для изучения коневодства в других странах после окончания Академии.

— Путешествие? — нахмурился Себастьян. — А как же семейные дела? Обязанности наследника?

— У тебя теперь есть молодая жена, — напомнила мадам Мелва с едва заметной усмешкой. — Возможно, стоит сосредоточиться на новом наследнике.

Лицо Себастьяна потемнело, и я поняла, что мадам Мелва попала в болевую точку. Очевидно, вопрос продолжения рода в его новом браке стоял остро.

— Прошу меня извинить, — сказал он натянуто, — но мне нужно вернуться к супруге. Она не привыкла к таким мероприятиям.

Он поклонился и спешно удалился, оставив нас с мадам Мелвой одних.

— Как видишь, — заметила свекровь, проводив сына взглядом, — жизнь имеет забавное свойство расставлять все по местам. Четыре года назад он был уверен в своей правоте. Сегодня вынужден признать твой успех и одновременно разбираться с проблемами, которые создал себе сам.

А вечер тем временем продолжался, и я познакомилась еще с множеством людей: владельцами конюшен из разных провинций, организаторами скачек, даже представителями покупателей из других стран. Каждый разговор был потенциальной возможностью для развития дела, каждое знакомство — дверью в новые перспективы.

К концу приема я чувствовала приятную усталость и удовлетворение. День действительно стал поворотным — не только для конюшен Фабер, но и для моего положения в обществе. Я была больше не скандальной разведенкой, а успешной деловой женщиной, чье мнение ценили и с которой считались.

— Ты только посмотри на мадам Оливию, — зашептала свекровь, не отходившая от меня ни на шаг и словно коршун защищавшая от излишне настырных кавалеров.

Я обернулась в сторону, куда указывала мадам Мелва, и мое сердце пропустило удар.

Возле группы гостей, непринужденно беседуя с графом Уокером и двумя другими влиятельными аристократами, стоял высокий мужчина в безупречном темном фраке. Четыре года не изменили его так сильно, чтобы я не узнала эти черты лица, эту фигуру. Томас Барнс, тот самый раненый незнакомец, которого мы с Мартой выходили в первые дни жизни в поместье.

Он держался с естественной уверенностью, которая была присуща людям его круга — прямая спина, движения размеренные, в разговоре участвовал наравне с собеседниками. Никто из окружающих не выказывал ни малейшего удивления его присутствию, словно он был завсегдатаем подобных приемов.

Но вот наши взгляды встретились, и он едва заметно кивнул, настолько незначительно, что никто из его спутников этого не заметил. А в его глазах я прочитала признание и… благодарность?

Затем он снова повернулся к своим собеседникам, продолжая беседу, словно ничего не произошло.

Я же стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как в голове роятся вопросы. Томас здесь, на аристократическом приеме, среди высшего общества столицы, и ведет себя как равный среди равных. Кто он на самом деле? И почему четыре года назад скрывался?

Глава 31

— Мадам Мелва, — начала я как можно небрежнее, когда мы остались одни у окна, — а кто тот джентльмен у колонны? Он беседует с графом Уокером. Лицо кажется знакомым, но никак не могу вспомнить.

Мадам Мелва проследила мой взгляд и едва заметно приподняла бровь. Затем она наклонилась ко мне, понизив голос до заговорщического шепота:

— Это принц Александр, — произнесла она. — Младший брат его величества, сын покойного короля от второй супруги.

Принц. Принц крови! Тот самый раненый мужчина, которого мы выхаживали четыре года назад в полуразрушенном поместье, оказался членом королевской семьи.

— Но… — я с трудом подбирала слова, — я думала, у короля нет братьев.

— Официально так и есть, — мадам Мелва отпила