Однажды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

– Что вы хотите от нас?

– От вас? – Балам спрыгнул с ястреба и вальяжной походкой направился к маридам. – Я пришёл за Урсой. Вы можете убираться.

Никто из маридов не шелохнулся. Ещё плотнее они сбились в толпу, которая мало напоминала отряд, готовый отразить нападение. Балам хлыстнул хвостом, поджигая вокруг себя траву:

– Бегите, пока вам дают шанс.

– Кто бы вы ни были, – мужчина в закрученных усах вытянул шею, – я прошу вас мирно удалиться. Иначе мы будем вынуждены защищаться. – Он сделал движение рукой, и небольшой смерч возник возле его ноги, раскручиваясь и разрастаясь.

Ифрит усмехнулся. Бычья голова долго посмотрела на По.

Ястреб отряхнулся, огненная волна пошла по его перьям. Дети в спешке спрыгнули на землю. Вокруг них тут же вспыхнул красный огонь. Кольцо сомкнулось мгновенно, пламя за считаные секунды стало выше их голов. Пройти сквозь него они не могли. Марта постаралась держаться по центру – там было не так жарко. Она крепко схватила Цабрана и Майку за руки, притянула к себе:

– Нам нельзя сдаваться, слышите! Майя!

Рыжая, покачиваясь, как лунатик, приоткрыла глаза.

– Зейнеп только что спасла твою маму! Она ждёт тебя у нас. Ты не можешь её бросить сейчас! Не можешь просто! Слышишь?! Соберись!

Майка начала оседать на землю, но Марта поймала её и встряхнула:

– Цабран!

Мальчик попытался помочь. Было видно, что это стоит ему невероятных усилий. Он крепче сжал Мартину ладонь, отвечая на её призыв, а другой, свободной рукой приобнял Рыжую, не решившись взять её за обожжённую руку.

– Мы должны что-нибудь придумать! – Марта не показывала друзьям, что ей самой жгуче страшно.

Им ничего не было видно – только пламя, только его удушающий жар. Но было слышно: стоны, крики, довольное пришепётывание Балама и шорох крыльев По.

Огонь вдруг снизился, стал по колено. Марта прерывисто вздохнула: земля вокруг была усеяна обгоревшими телами маридов. Мертвы они были или тяжело ранены, девочка не успела понять: перед ней встал Балам. Из-за пояса бордовых шальвар он достал скрученную в трубочку брошюру и не спеша расправил её в руках. Бычья и баранья головы сыто пофыркивали.

– Урсе коэлыме… – начал читать он без всяких вступлений.

– Что ты собираешься делать? – Марта перебила его, крича изо всех сил. Ей хотелось тянуть время. Ветер усиливался, на море начинался шторм, зигзаги молний сверкали на небе и били в воду.

Балам замолчал. Потом сказал:

– Для высвобождения ифриту нужны силы двух маридов или одного ребёнка. Для такого воина, как Урса, – он перевёл взгляд на массивный медвежий бок, – нужно намного больше. Әфсенүләр китабы говорит: шесть маридов, или двенадцать скогср, или пятнадцать сьор. Но вы! Вы! Я любуюсь. Медведю хватит с лихвой.

Он продолжил читать.

Марта кричала что-то ещё, старалась сбить его, но ифрит больше не обращал на неё внимания.

Звуки, которые издавал Балам, перестали походить на голос. Это был гул горящего жилища.

В воздухе образовались два дымных кольца, одно в другом. В них появились письмена, которые поползли друг к другу, начали срастаться и в точности повторили контур Урсы. Три небольших облачка отделились от внешнего кольца и приняли форму пятиконечных звёзд. В центре каждой из трёх звёзд образовалось по воронке, которые щупальцами стали вытягиваться вперёд: одна к Майе, одна к Марте, одна к Цабрану. Четвёртая воронка появилась из обрисованного контура медведя. И потянулась, вывернутая широкой стороной, к Урсе.

Марта почувствовала, как слабеют руки. Заболели мышцы. Из центра груди тянулась, пропадая в воронке, коричневая лента, похожая на порванную плёнку аудиокассеты. Захотелось спать. Лечь под одеяло, дома или в лагере, в их палате, смотреть на тени на потолке. Можно и тут, на вытоптанную в траве тропинку. Моргалось всё медленнее. Рыжая рядом снова начала оседать на землю. «Как глупо, нелепо и скучно», – подумала Марта.

4

Полина помогла Соне залезть в скорую и сама забралась следом.

– Так хочется спать, мама, – призналась девочка.

– Ты ложись на носилки, а я руку твою держать буду, – сказала она.

– И я ж с вами, можно? – Рэна вскарабкалась в машину и плюхнулась рядом с Полиной. Та благодарно кивнула. – Подсказать что али помочь. Не брошу я тебя, жилка, на дитё твоё не налюбовалась ещё.

Она подмигнула Соне. Девочка улыбнулась ей в ответ. Соня уже прилегла на носилки и теперь смотрела на ребят, которые столпились возле скорой.

– Как же всё-таки хорошо, Гамаюнова, что ты нашлась, – сказал Лёша Боякин.

– Это точно, – поддакнул Саша Сухофруктов.

– Представляете, а я ничего не помню. – Соня по-прежнему улыбалась, но теперь уже мальчишкам.

Немолодой врач вылез с пассажирского сиденья и хмуро пробурчал, закрывая задние двери:

– Провожающим просьба отойти!

– Увидимся в Москве? На тренировках? – выкрикнул Лёша.

Соня помахала им рукой.

Спортсмены постояли ещё некоторое время у ворот, смотрели сначала, как исчезает вдали машина, потом рассеянно пялились на оседающие клубы выхлопных газов.

– Чудеса, – покачал головой Ван-Иван.

– Хорошо, когда чудеса такие, – подтвердил Яртышников. Он задрал голову: «Агарес» обложило тучами со всех сторон. – Пойдёмте-ка в корпуса.

Бело-синяя молния ослепила Василия Викторовича. Буквально через секунду раздался оглушительный треск, словно кто-то рвал ткань небес пополам.

Казалось, вокруг него закричали все разом и разом куда-то побежали.

– Столовка! – орал кто-то впереди, Василий Викторович не узнавал голос. – Молния ударила в столовку!

Вскоре он увидел и сам: здание столовой, стоявшее справа от ворот, полыхало так, будто его облили бензином. Урчали, трещали и плевались доски, летели снопы искр. Яртышников подбежал к двери, но не смог повернуть ручку: та уже оплыла.

– Есть кто там? – закричал он, пытаясь заглянуть в окна. – Вызывайте пожарных!

Две большие собаки – овчарка участкового и какая-то дворняга – с лаем бегали вокруг.

С диким, нечеловеческим криком к зданию кинулась рыжая женщина – та самая, которая пришла с Полиной и Соней из леса. Старуха и ещё несколько человек удерживали её.

Начавшийся ливень совершенно не мешал огню. Пламя было яростным. Дождь лишь прибивал чёрный дым к земле.

– Слава богу, все Гамаюновых провожать пошли, – взволнованно сказала Алла Павловна.

– А ну, посторонись! – Ван-Иван подтянул к горящему зданию шланг. Струя воды упёрлась в стену, но не сбивала огонь.

– В столовой точно не осталось никого из детей? – спросил Яртышников у Марии Стасьевны, которая прибежала на шум и, как и все, теперь мокла под ливнем, кутаясь в голубую спортивную кофту.

– По расписанию не должно было быть. Фёдор Фёдорович вот не знаю