Небо в огне - Алексей Ковригин

— Как говорит в таких случаях наш Команданте: — «Жить захочешь — не так раскорячишься!» — и когда это я такое говорил?

Агирре усмехается и одобрительно похлопывает Роберта по плечу, а затем видимо решив блеснуть эрудицией произносит:

— Говоришь что лишь «ведомый»? Сеньоры, а кто «ведущий» у этого отважного лётчика? — рядом с «Игроком» встаёт Порфёненко и «выкатив грудь колесом» с некоторым шиком рапортует:

— Командир второго звена и ведущий первой пары капитан Порфёненко! — видимо оценив воинское звание и возраст моего друга президент делает вполне правильный вывод и задаёт следующий вопрос:

— Ветеран? Участник Великой Войны? — Владимир Николаевич расправляет плечи и гордо отвечает:

— Так точно! Три года в воздушных силах на стороне Антанты, — и поколебавшись добавляет, — и три года в Чакском конфликте на стороне Парагвая.

— О! Так вы опытный и заслуженный лётчик! Видимо и сбитые есть? Если это не секрет, то сколько? — вообще-то, такие вопросы в среде авиаторов считаются «некорректными», но моего товарища они не смущают.

— Всего или сегодня? — ай да молодец, «уел любопытного шпака»!

Но увидев растерянность на лице Хосе Агирре, Владимир Николаевич решает ситуацию «не усугублять» и как ни в чём не бывало завершает свой ответ:

— Сегодня сбил три самолёта, а всего на моём счету пятнадцать сбитых аппаратов противника. Да в нашей эскадрильи все пилоты уже давно асы! — хм, ну допустим, пока ещё не все.

Это ты Владимир Николаевич «слегка погорячился», но твоя идея мне нравится! Для меня два сегодняшних самолёта особой роли не играют, но если меня поддержат наши «ветераны», то мы вполне можем получить негласный титул первой «эскадрильи асов». Что для нашего имиджа принесёт дополнительные репутационные очки, а в этом мире титулы и ранги ценятся ненамного меньше, чем в виртуальных играх моего времени. Хотя и реальной пользы тоже не несут. Ну что ж. «Невеста согласна, осталось уговорить жениха», в смысле наших «недоквотников». Но кажется и президент тоже не очень-то поверил в «эскадрилью асов», так как смотрит на Порфёненко с явным недоверием.

— Так говоришь, что в эскадрильи уже все асы? — обводит строй пилотов внимательным взглядом и останавливает свой выбор на «Мотыльке».

Это у Нормана Дрисколла или Уолтера Гуина образ прирождённых головорезов и опасных убийц, но наивный и бесхитростный вид этого молодого мужчины скорее подобает романтичному юноше или легкомысленному повесе, но никак не безжалостному пирату. Однако первое впечатление иногда может оказаться до обидного обманчивым, о чём Агирре видимо не догадывается.

— Представьтесь! — голос президента сух и явно к шуткам не располагает, но нашему «Мотыльку» это всё по барабану. Такой уж у него характер.

— Лейтенант Ив Дюссо. Ведомый второй пары второго звена. — закончив представление «Мотылёк» смущённо отводит свой взгляд в сторону и видимо это окончательно убеждает Агирре в правильности своего выбора, потому что положив руку на плечо лётчика президент проникновенным голосом произносит:

— Лейтенант, представь что я твой исповедник и ничего не опасаясь ответь мне только на один вопрос. Сколько у тебя сбитых? — да блин, что он на этом зациклился-то?

— Сегодня, или вообще? — тут даже я не выдержал и смешливо фыркнул, но вот Агирре начинает багроветь, видимо посчитав, что над ним надсмехаются.

— Лейтенант! Вот только не говори мне тут, что ты тоже участвовал в Великой Войне или в Чакском конфликте. Я в это никогда не поверю! — похоже, что «кто-то» действительно рассердился, но «Мотылёк» и не думал разыгрывать президента или тем более, над ним шутить.

— Но сеньор президент, я этого не говорил! Однако сегодня в бою мне удалось сбить четыре самолёта и два вчера, так что у меня шесть сбитых и я тоже лётчик-ас! И позвольте заметить, что вы совсем не похожи на моего духовника. Но если и дальше так будет продолжаться, то он мне и не понадобится! Я уже второй месяц в этой стране, а у меня ещё так и не было ни одного подходящего случая, чтоб хоть немножечко согрешить. Да мне просто не хватает времени, чтоб нагрешить даже в мыслях! Я же всё время чем-нибудь занят. Впору в монах записываться! — этот спонтанный спич, более всего похожий на вопль отчаянья, внезапно разрядил напряжённую атмосферу, вызвав неудержимый хохот у всех присутствующих включая президента и его свиту.

Отсмеявшись Агирре вытирает выступившие на глазах слёзы, шутливо грозит пальцем «Мотыльку» и на этом решает закончить свой «визит».

— Сеньоры, не стану вас больше задерживать, простите моё недоверие. Вы настоящие асы, в чём я сейчас окончательно убедился. Отдыхайте, вы этого заслужили! — ещё раз погрозив пальцем «Мотыльку», Агирре подхватывает меня под руку и отводит в сторону.

— Сеньор команданте, я хотел бы с вами переговорить… — но о чём хотел переговорить со мной президент я так и не узнал.

К нам подбегает Энеко и срывающимся голосом докладывает:

— Сеньор президент! Вам звонили из канцелярии. Войска Наварры перешли в наступление. Вас ждут на заседании правительства! — пипец, вот тебе и «отдохайте»!

Глава 7

Есть упоение в бою…

«Подлодки и аэропланы портят всю поэзию войны.»

(А. В. Колчак)

Президентский кортеж сорвался с места и стремительно умчался в направлении столицы. Оружейники с механиками занялись нашими самолётами, а Сен-Жак ушёл в диспетчерский пункт, рассчитывая получить разъяснения по телефону. Хотя, вот что он там выяснит, а главное у кого? Подполковник Луна сейчас находится в Овьедо и оттуда руководит авиацией всего Северного Фронта. Но вот благодаря его «руководству», в Стране Басков на сегодняшний день, кроме эскадрильи «Корсаров» самолётов уже вообще не осталось. Раньше-то вся информация по текущей обстановке, та что касалась «Бискайского авиакрыла», доводилась сразу на «Бильбо-один» и в штаб командования в Бильбао. А затем дублировалась в Виторию-Гастейс. Но вот кто и кому сейчас докладывать станет? Это ещё вопрос. Вся ранее отработанная «информационная логистика» напрочь сломалась. Но вот так оно и бывает, когда всего лишь одно необдуманное и поспешное решение разом рушит тщательно отработанную схему. Как выкручиваться станем? Да как обычно. Жить захочешь…

Смотрю на столпившихся возле курилки лётчиков и не замечаю на их лицах никакого волнения или тревоги. Курят свои папиросы и травят анекдоты, весело смеются. Словно им предстоит не очередной вылет на боевое задание, но