Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый

Да уж, историки из будущего далеко не все подробности знают о том, что тут происходило. Ведь после упоминания о том, что некие бродники предали русских князей на реке Калка и, по сути, выступили заодно с монголами, больше ничего и не говорится об этих людях. А они же никуда не подевались, они здесь.

Мой собеседник замолчал, а я сидел себе на пеньке и думал. Парящие и медленно опускающиеся к земле снежинки таяли у меня на щеках. Красивая погода, по зимнему. Тут бы веселиться, да с горки скатываться под знон заливистого детского смеха. Может будет такое когда?

Решение — оставаться или уходить — только моё. Если сейчас рассказать моим общинникам, что у нас возможен контакт с монголами, — однозначно начнётся истерика, паника, срочные сборы и бегство.

Ну а что если эти контакты использовать в свою угоду? Разрешительный документ в виде медной пластины у меня теперь имеется. Что-нибудь предложить — найдётся. И ведь это абсолютно не противоречит тому, что я собираюсь мстить.

Я даже улыбнулся. Как же это по-иезуитски, ну или по-византийски! Улыбаться в лицо, демонстрировать дружбу, но при этом контролировать, кто именно переходит через брод, чтобы нагонять их уже в стороне от реки и там громить. Жить тут, но так гадить, чтобы нарушать все планы степняков. А ведь они очень уязвимы, зависят от той же степной травы.

Но это нужно продумать, после второго-третьего подобного нападения монголы догадаются, откуда по ним наносятся удары. Но можно выходить ещё и севернее. И там бить. Бить, расширяться, производить и укрепляться.

— Ордынцы на верха не поднимаются, не должны прийти к моему поселению? — спросил я.

Охотник ответил не сразу, задумался, рукой пошевелил, словно бы производил расчеты и чертил цифры в воздухе, прикидывая.

— Могут проявить любопытство. Прийти, посмотреть. Но что важно, им здесь лютовать нет никакого смысла. Они уже теперь проходят восточнее и ведут много рабов у Волги.

— Насколько восточнее? — тут же спросил я.

— Вёрст за сто отсюда будет, — подумав, ответил Лисьяр.

— Всё, будет нам. Пора и за дело браться, — сказал я, ударил себя по коленям и встал.

— Я думаю, что Вран скоро придёт сам. Он предложит тебе торг. И ему только одно и нужно — оружие, — сказал Лисьяр, когда я уже удалялся.

Что ж. Если моим соседям нужно оружие, то я им его продам. Без особого желания, но сделаю. Почти что вынужден буду. Ведь у них есть и зерно, и скот. И вообще, насколько я понял, они отнюдь не голодают, не было у них нужды кашу из камыша добывать.

Я направился к месту, где собралось с десяток общинников, причём большинство — мужики.

Я бы так сказал, что проходил мастер-класс по строительству мазанок. Таких, какие стоят у наших соседей.

— Ну, говори! — обратился я к нашему главному гончару.

— А что говорить? Всё нам понятно. Немудрёная наука — такие избы ставить. Глину-то я нашёл рядом, уже и наносили изрядно на остров. Дома на три таких хватит, — радостно говорил мастер.

Понимаю, к чему он клонит. Уже намекал мне, что был бы не против иметь собственное жилище. Опять же, его жена науськивает, чтобы он упрашивал меня. Ох, уж эти бабы! В прошлой жизни и не замечал, что много проблем от них.

— Два дома построишь — третий твой! — решил я замотивировать гончара.

Впрочем, не думаю даже, что это его специализация. Единственное, что связывает этого человека и строительство — глина. Но если уж взялся за дело, то пусть продолжает. Пока особого дефицита в посуде мы не ощущаем, а вот жильё — кровь из носу нужно.

Уже был готов каркас из жердей, через которые очень лихо сразу четверо продевали ивовые прутья. И поддёргивали ещё, уплотняя. Тут же, где уже была возведена подобная стена, начинали работать с глиной, налепливая её на деревянную конструкцию.

По мне, конечно, лучше бы делать кирпич. Тем более что, вроде бы, и глина здесь хорошая. В будущем, дай Бог, чтобы это будущее у нас было, обязательно нужно делать кирпичи. Но пока жизнь призывает спасаться времянками.

— Мстивой? Где он? — крутя головой в разные стороны, спрашивал я у всех, кого только видел возле стройки.

В поле зрения не было ни его, ни Лихуна. Отчего-то стало тревожно. Но искал я взглядом не только его. Видели, видели здесь одного любопытного — соседа, высматривавшего, как мы живём да чем заняты. И теперь, когда я нигде не мог заметить шпиона, холодок побежал по спине.

А ведь лазутчик из соседнего поселения был допущен к нам. Во-первых, не было ещё чёткой уверенности, что он шпион. Во-вторых, мне нужно было точно знать, что сосед не для себя поглядывает, а против нас действует.

Лисьяр не мог сказать чётко, привёл ли он с собой того, кто может на данный момент служить Врану. Поручался он только лишь за себя и за тех двух молодых парней, наставником которых слыл.

Я тут же быстрым шагом, успокаивая себя, чтобы не перейти на бег, устремился к шалашу своего заместителя. Однако, не дойдя ещё и пятидесяти метров до жилища Мстивоя, я понял, что он на месте.

Ахи-охи… И другие стоны любви разносились по округе. Странно, что я не услышал их ранее. Или только что начали…

— Мстивой! На выход! — потребовал я, для убедительности ещё и раструсив ветки на шалаше.

— Голова, что ж ты людям мешаешь-то? — возмутилась Акулина.

Голос её прерывался, видимо, отвлекаться на приказы мой заместитель не собирался.

— Вышел, быстро! — я уже начинал реально злиться.

Никаких возражений больше не было. Наверняка тон мой звучал так, что лучше подчиниться и промолчать.

Менее чем через минуту мой заместитель вылез из шатра и стал натягивать кожаные штаны, забранные некогда у половца.

— Нигде нет того лазутчика, нету и Лихуна, — сказал я недовольному и, видимо, неудовлетворённому герою-любовнику.

Тут уж мой заместитель подобрался, нырнул в шатёр, взял свои вещи и удивительно быстро оделся.

— Выходим! — сказал я.

Мы поспешили прочь из поселения, но я сообразил, что всё-таки лучше привлечь профессионала — призвал на помощь Лисьяра. Да, всё равно пока что до конца я ему и не доверял, но среди нас не было охотников. И следы