Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый

Может, всё-таки надо было идти в то поселение, которое должно мне подчиниться? Если завтра Лисьяр не придёт с повинной, то мне придётся это делать. Всё же вопрос пропитания, несмотря на жёлуди или коренья рогоза, стоит для нас остро. И ведь сколько уже думал, что пора бы уже начать ловить рыбу.

Но… Нужно же понимать, какие куски можно откусывать, чтобы не поперхнуться. Взять под свой контроль соседей, при этом обнажить слабости поселения, открыть, что нисколько мы не ратная сотня — так себе перспективы.

Возвращались в поселение победителями. На лицах людей, переживших это стояние на реке, наконец-таки появилась неподдельная радость. То тут, то там начинались оживлённые разговоры: люди рассказывали друг другу о своих впечатлениях и о том, какая героическая, эпическая схватка происходила на льду реки.

Не прошло и дня, а события уже обрастали домыслами людской фантазии, налётом героизма. Я тоже улыбался. Всеобщая радость и веселье мне нравились куда как больше, чем ощущение безнадёги и уныния. И то, и другое заразно, но я предпочитаю заразиться первым. Но надолго ли такого запала хватит? Сможет ли он оставаться, когда возникнут новые проблемы?

— Ратмир! Ратмир! — звал меня Митрофан.

И это был голос совершенно другого мальчика, не того, который со слезами на глазах взывал меня восстать из мёртвых, чтобы защитить его и освободить сестру Любаву. Теперь этот голос был лишён боли. Он звучал так, как должен звучать у шестилетнего мальчика — радостно, задорно, игриво.

Так может, всё-таки я иду правильным путём? Да, ещё в таких малых масштабах, спасая лишь горсть русских людей, но тех, которые уже радуются жизни. Которые осознают, что одна из главных ценностей русского человека — его воля, непокорённость.

— Когда тебя не было… — Митрофан понурил голову. — Я сходил на охоту. Взял тетерева. А ещё потом вернулся, и мы принесли трёх поросят, трёх месяцев от роду, ну или больше… Или меньше… Мы не встретили матку или кабана. Опасности нет. Теперь их можно вырастить на мясо.

— Ты молодец, Митрофан. Но более чтобы никогда не уходил один в лес, даже если для благих намерений, — улыбаясь, уставшим голосом сказал я.

— Голова, — тут же подошла ко мне самая старшая из девочек. — Мы, едва завидели вас, нагрели воду. Наполнить твой бурдюк горячей водой, чтобы ты смог выспаться в тепле?

Я посмотрел на девчонку, которая по нынешним меркам уже почти что готова быть невестой. Увидел, какими влюблёнными глазами она глядит на меня. Охо-хо-о! Проблема. Подростковая влюблённость мне была ни к чему.

— Спаси Христос, Настёна. Но ты бы отнесла горячей воды Волку. Он добрый парень, почитай, что уже ратник. А ещё обучится, так станет великим воином, — практически сватал я милую девчонку действительно достойному парню, а тот и сам, может быть, лишь на полгода старше этой девочки.

Смышлёная она. Тут же поняла, что получила от ворот поворот. Но вот действительно, не хватало ещё рядом со мной влюблённого ребёнка. Вон, стоит один, смотрит на меня и на всех мимо проходящих детскими наивными глазами. У меня теперь появился что-то вроде сына приемного.

— Ты кого это привёл? — ещё издали кричала в мою сторону Ведана. — Ты хоть бы разумение имеешь? Этот же боров всех баб наших перетопчет!

А ведьма всё беспокоится о сексуальной удовлетворённости женщин нашего поселения. Я же посмотрел на Дюжа. И не увидел в нём похотливого громилу, который смотрел бы на мимо проходящих женщин особо внимательными глазами кобеля. Он, скорее, смотрел на меня… Чур! Нет, смотрел, как на того, кто накормит. А если не накормить, то что он со мной сделает? Что-то я сильно перенапрягся, раз о таких глупостях мысли.

— Я присмотрю за ним, — строго сказал я.

Тем временем Ведана подошла к Дюжу, стала его рассматривать.

— Ты что ж дитя так угробил? И нос сломал ему, и, по всему видать, зубы выбил. Растерял людское своё естество ты, голова? — принялась отчитывать меня ведьма.

Вот и пойми этих женщин, особенно если они увешаны оберегами и христианскими крестами. То плохо, что привёл в общину гигантского ребёнка; то, напротив, что побил своего воспитанника.

Да, подходит именно это слово — «воспитанник». Так я могу относиться к великану. И никакой опасности я не чувствовал. Разум же подсказывал, что этот большой человек, наивный ребёнок, просто попал под влияние главаря бродников.

Но теперь тот ушел под лед реки, а Дюж… Может, и получится его воспитать. Вряд ли когда-нибудь он станет полноценным человеком, но привить что-то человеческое ему можно.

— Заберу его с собой — подлечить нужно мальца, — сказала ведьма да, взяла Дюжа за руку. — Пошли со мной, зла тебе не сотворю, а лик твой подлечу.

Великан посмотрел на меня, явно ожидая разрешения.

— Иди! — с улыбкой сказал я.

Между тем я глазами выцепил Лихуна и приказал ему быть рядом с Веданой да следить за любыми телодвижениями моего воспитанника. Пусть я и почти уверился, что от него не стоит ожидать опасности, но в таких случаях нужно перестраховаться.

Сам же зашёл в свой шатёр, стал там укладываться. И даже не помню, как именно уснул. Возможно, ещё до того момента, как лёг.

Утро начиналось с громкого разговора моего заместителя и одной склочной, но чертовски обаятельной женщины.

— Пойди к нему и скажи: деткам молоко нужно. Ты же посмотри, как детки мои схудались, — слышал я требовательный голос Акулины.

Нет, вот что за люди? Мало того, что ночью пыхтели и постанывали, да всё рядом с моим шалашом, у Мстивоя. Дразнили меня, опять выспаться нормально не смог. Так и сейчас ещё спозаранку бухтят перед входом в шалаш.

— Акулинушка, ну как же можно так? Вот ежели Ратмир сам-то бы одно молоко пил или мясо жевал непрестанно, то и требовать можно было. А без этого-то как? И детки твои получают молоко от коз. Мало, но всем достаётся, малым, — сопротивлялся мой заместитель.

— Как можно? А можно было уды свои стоячие совать куда попадётся? Али мало ласки тебе я дала? — делано возмущалась Акулина.

— А коли так, так найду я, кому честное орудие пристроить, — возмутился Мстивой. — Кто и благодарен будет!

Я усмехнулся, забыв злиться за внезапную побудку. Такой радиоспектакль услышишь — настроение на весь день весёлое.

— Ку!