Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый

Если Плоскиня смеялся в лицо смерти, откровенно веселился, зная, что может умереть, то Мстивой усмехался иначе, вымучено. Он был напряжён.

— Я должен справиться с их главарём. А потом приду к тебе на помощь, — уверил я своего напарника.

Минут через десять мы стояли в одних штанах. Я — в кожаных половецких, оба противника были в широких шерстяных, больше похожих на шаровары. Напряжение и предвкушение боя не позволяли ощущать ни холод, ни ту влагу, которой наполнился воздух.

Громила смотрел отрешённо, как будто ему вообще всё равно, что происходит. Или он вовсе лишён эмоций? Тогда это была плохая новость.

Плоскиня посмотрел на своего напарника и кивнул великану в мою сторону. Похоже, что не решился вожак вступить со мной в схватку.

— Перехватишь великана! — бросил я в сторону Мстивоя.

Огромная машина для убийств, расставив руки и ноги в стороны, чуть присев, устремилась ко мне. В это же время мой напарник рванул к вожаку стаи. И тут я заметил, что Плоскиня начал отстраняться от боя. Сперва он отбежал чуть в сторону, и сейчас, видимо, собирается ходить кругами.

Думает, самый хитрый.

Понятно, на что расчёт: что меня сейчас сомнут, и бой, по сути, будет уже выигран, так как мой заместитель не справится с двумя.

Что ж, а я тою на месте. Жду. Казалось, сама земля трясётся от того, как на меня бежит эта гора жира и мяса. Но ведь мы стоим на льду, и его пока не трясет. А любые фантазии нужно отбросить в сторону — не до них сейчас.

Две огромные лапищи, две пудовые клешни, начинают сжиматься. Думал я сперва поднырнуть, но в последнее мгновенье понял, что такой маневр может не пройти. Тут же я ухожу в сторону перекатом. Громила, завершая замах в клещи, обнимает лишь воздух и издает раздосадованный рык.

— У-ум! — издал нечто нечленораздельное великан.

Он что, немой?

Отвлекаться нельзя. Вижу ногу, которая, будто тяжёлый металлический пресс, устремляется ко мне, чтобы раздавить. Но я не букашка, которую можно поймать столь примитивно.

Перекат — и я резко встаю. Тут же отбегаю немного в сторону, осматриваюсь. Ах ты поганец! Плоскиня-то уже повалил Мстивоя и начинает его душить. Напарник в крови, руки опущены. Забьет же до смерти!

Бегу по небольшой дуге, обходя своего противника, который с рёвом, вновь немного присев и раздвинув колени, распахнув руки, явно не для дружеских объятий, пытается бежать за мной. Казалось, что трещит лед под ногами великана. Или не казалось?

— На! — со всей дури, которая только во мне сейчас есть, бью ногой в голову вожака, тут же сбрасывая его с тела моего напарника.

Он откатывается, но неожиданно резво оказывается на ногах.

Тут же встаю в стойку напротив пришедшего в себя Плоскини. Я, конечно, не оставлю его и направляюсь в их сторону, пока мой противник слегка замешкался. Вожак стоит ко мне боком. Я не трачу много сил и времени на большой замах, а коротким направляю свой кулак в висок главаря ватаги.

Успеваю удивиться, так как Плоскиня резко реагирует, чуть отводит голову, ладонями подбивает мою руку, практически откидывая в сторону по инерции движения.

Сразу же, оставляя без внимания Мстивоя, вожак устремляет свой удар, намереваясь попасть мне в голову. Но тут уже я демонстрирую технику, подныривая под кулак Плоскини, и тут же бью ему под дых. Не останавливаясь, наношу удар локтём снизу вверх, в подбородок противника.

— Бум! — словно кувалдой ударили по спине, и я валюсь на лёд, да так, что ещё метра полтора скольжу по нему.

Видно, именно это меня спасло от добивающего удара великана. Всё так же, растопырив колени в стороны, будто бы у него кое-что мужское опухло, расставив руки, он бежит ко мне.

Понимаю, что встать не получается. Ноги скользят, не успеваю. Начинаю перекатываться в сторону. Мстивой в это время прыгает сзади на громилу и начинает его душить. Великан сбрасывает его, словно майского жука, который случайно упал с дерева на шею.

Мстивой падает, и мне кажется, что ногами и животом я слышу треск. Но теперь у меня появилось время, чтобы подняться. Вот моему напарнику что-то нехорошо. Судя по всему, он неудачно приземлился и подломил себе руку.

Вижу, что и вожак приходит в себя, встал и делает шаг. Он сейчас просто уничтожит Мстивоя.

Но я не дам! В два прыжка я становлюсь между ратником и бродником. Всеми движениями показываю, что собираюсь нанести удар с правой руки в голову. Однако тут же резко выбрасываю ногу и бью по колену Плоскине, под чашечку. На миг ноги вожака подкашиваются. Поймав момент, я резко приближаюсь и уже с кулака пробиваю правой рукой хук в челюсть.

Что-то хрустит — надеюсь, это не мои кости, а моего противника. Но вожак не падает, лишь только слегка покачнулся в сторону. Сложенными пальцами я пробиваю ему в кадык. Уничтожить его, нанести последний удар?

Но тут я чувствую дуновение ветра. Оттуда, где я только что был, до меня доносится воздушный поток, вызванный ударом в пустоту от громилы. А если бы удар великана достиг цели, то для меня бой бы закончился.

Вожак же держится за шею, задыхается. Прижимая левую руку к груди, к нему бежит Мстивой. Правой рукой он наносит удар Плоскине в челюсть. Но удивительно — бродник только чуть покачнулся и, быстро сократив расстояние, охватывает Мстивоя, заваливая его. Ну должен же мой напарник себе проявить. А у меня свой, еще более грозный противник.

Я, отбежав метров на шесть, поворачиваюсь: громила всё в той же своей манере — будто бы курицу ловит — расставил руки, присел и направляется ко мне. Видимо, приём у него один, и весь расчёт — только на массу и мощь. Один удар такого великана многого стоит, может и жизни.

— Вжух! Бдын! — арбалетный болт впивается в лёд в стороне от меня.

— Стоять! Это суд богов! Разгневаете их — и под лёд пойдёте! — на разрыв голосовых связок орёт Лисьяр, останавливая ватажников, уже вступивших в бой.

А вот и моя пятая колонна в стане врага.

Бродники нехотя, с досадой опускают руки. А я продолжаю изматывать своего противника. Уже видно, что такому грозному и большому человеку нелегко за мной угнаться. Он явно задыхается.

Но драться нужно. Сокращаю дистанцию. Подныриваю