Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Одна из самых коротких очередей выстроилась у входа в местное отделение Управления окружающей среды. Как и все остальные конторы и магазины, офис управления был отделен от коридора-улицы стеной из стекла и металлических переборок. Стоя на неподвижной полосе напротив офиса, Деррон разглядывал сонных служащих, вывески с бегущими надписями и макеты, которые почему-то казались старыми и запыленными. На вывесках, которым, по замыслу создателей, предстояло полыхать насыщенными, яркими цветами, были изображены виды природы – по итогам предполагаемой послевоенной реконструкции поверхности планеты.

НАЧИНАЙ СТРОИТЬ ЗЕМЛЮ СВОЕЙ МЕЧТЫ УЖЕ СЕГОДНЯ!

Земли, конечно, будет полным-полно. Только вот найти воздух для дыхания и воду, годную для питья, окажется, наверное, трудновато. Но Управление окружающей среды рассчитывало на то, что когда-нибудь – после победы, конечно, – на поверхности планеты начнется новая, прекрасная жизнь. Жизнь, которую будут поддерживать и защищать новые океаны воздуха и воды, каким-то образом добытых из глубин планеты или, если уж на то пошло, доставленных с гигантских внешних планет звездной системы Сегола.

Судя по знакам различия на одежде, люди, собравшиеся поглазеть на вывески Управления окружающей среды, принадлежали к разным подразделениям планетарных служб и занимали разное положение. Но сейчас на всех лицах было одно и то же выражение – то, что прежде назвали бы крестьянским долготерпением. Они смотрели на макеты и стенды с надеждой, им очень хотелось верить, что когда-нибудь все так и будет. Собственно, Деррон остановился на тротуаре, чтобы посмотреть не на рекламные стенды, а на этих людей. Все они заставили себя забыть – если, конечно, когда-нибудь осознавали это, – что их мир на самом деле мертв. Реальный мир, единственный и неповторимый, был уничтожен, развеян в прах – вместе с девятью из десяти людей, которые и делали его живым.

Не то чтобы эта сухая статистика – девять из десяти – хоть что-то значила для Деррона. Как, по его мнению, и для любого другого на планете. Важны не цифры, а отдельные личности…

В памяти снова всплыло такое знакомое, такое любимое лицо… Он устало отогнал мучительное воспоминание, повернулся и пошел прочь от тех, кто, выстроившись в ряд перед витриной управления, подпитывал свою надежду и свою веру тусклыми картинками с витрины.

Деррон направился к своей квартире, но когда дошел до развилки улицы-коридора, то, подчиняясь внезапному порыву, свернул в узкий боковой проход. В этот коридорчик, вроде полутемной узкой аллеи, выходило совсем немного окон и дверей. Зато всего через сотню шагов аллея заканчивалась высокой аркой, через которую виднелась живая зелень, самые настоящие деревья. В это время суток в парке, вероятно, было не очень много посетителей.

Деррон не дошел даже до середины аллеи, когда стены коридора и скалы вокруг него задрожали от далекого взрыва. Впереди, в парке, Деррон увидел двух маленьких птичек с красным оперением, которые порхали в панике, стараясь спрятаться в зеленых кронах деревьев. Лейтенант не насторожился и не остановился. Он успел сделать еще три шага, прежде чем донесся звук нового взрыва – неясный и приглушенный, но мощный. Похоже на небольшую ракету, причем вошедшую неподалеку отсюда. Вражеская флотилия, осадившая Сегол, посылала вероятностные волны, которым иногда удавалось прорваться сквозь защитные устройства и многие мили каменных пород. Тогда волны доходили до боевых ракет, которые, естественно, взрывались в непосредственной близости от подземного города-убежища.

Деррон Одегард пошел, все так же не спеша, к выходу из коридора. Там он остановился, оперся обеими руками о парапет из настоящего, натурального дерева и окинул взглядом парк – дюжину акров зелени. Сейчас он стоял на небольшом балкончике, в двух уровнях от зеленой травы парка. С голубого купола высотой в шесть уровней, который довольно убедительно изображал небо, лился свет искусственного солнца, тоже очень похожий на настоящий. «Солнце» освещало траву и деревья, заросли кустарников, ярких разноцветных птиц в невидимых клетках из воздушных струй. Через парк протекал маленький ручеек – узкий, извилистый поток свежей воды. В этот день уровень воды в ручье сильно упал, и можно было ясно рассмотреть бетонное русло.

Еще год назад – целую жизнь назад, когда планета была еще жива, – Деррон Одегард уделял мало времени любованию красотами природы. Эх, сейчас бы прогуляться налегке, на свежем воздухе! Но Деррон тратил все время на то, чтобы закончить обучение и устроиться на работу по специальности – историком. Его жизнь была отдана историческим текстам, фильмам и записям – обычный путь молодого ученого, стремящегося добиться чего-нибудь в науке. Даже выходные и отпуска Деррон проводил в местах, вошедших в историю… И снова, сделав усилие, что стало уже привычкой, Деррон отогнал воспоминания о той единственной девушке, которую он когда-то любил.

Год назад карьера историка обещала большое будущее, полное невероятных открытий и возможностей. Тогда физики впервые обнаружили, что уникальными природными условиями пространства-времени на Сеголе можно управлять. А значит, обитатели Сегола смогут увидеть собственное прошлое. Всего год назад война с берсеркерами казалась невероятно далекой… Берсеркеры? Ужасно, что и говорить, но ведь они нападают только на отдаленные от нас миры, где-то там, за сотни световых лет отсюда… Прошли десятилетия с тех пор, когда было получено первое сообщение о берсеркерах. Все эти десятилетия Сегол строил свою защитную систему. Служба в Вооруженных силах стала непременной обязанностью молодых людей, окончивших школу.

Деррон уже не удивлялся тому, что за последний год он узнал об истории больше, чем за все годы, которые посвятил изучению данного предмета. Но легче от этого не стало. Теперь Деррон знал, что, когда наступят последние минуты истории Сегола, – если, конечно, он будет уверен, что они действительно последние, – он постарается провести их в одном из таких вот уголков живой природы, наедине с припасенной заранее бутылочкой хорошего вина. Ему хотелось встретить конец истории, произнеся столько тостов, насколько хватит истории. Он будет пить за погибшее или погибающее – за то, что покажется ему самым важным и достойным сожаления.

Усталость и напряжение, накопившиеся в теле за часы дежурства, начали понемногу отступать, так, будто вытекали через ладони в отполированные сотнями рук деревянные перила балкончика. Деррон уже совсем забыл о недавнем взрыве, когда в парке начали появляться первые пострадавшие.

В узкую арку нижнего уровня парка протиснулся мужчина в изодранной одежде, весь покрытый черной копотью. Одного рукава не хватало, обнаженная рука была вся в кровоподтеках и ожогах. Раненый быстро, не разбирая дороги, прошел среди деревьев, а потом, будто актер в старинном спектакле, упал, вытянувшись во весь рост, у искусственного ручейка и стал судорожно хлебать воду.

Следующим из