Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

фронты их света сталкивались в безумной гонке, обрушиваясь в гравитационную пропасть. При этом скорость движения Карлсена была такой, что он видел, как некоторые звезды слегка смещаются из-за его орбитального параллакса. Он мог бы воспринимать пространство на глубину целых световых лет, если бы его разум был способен простираться настолько далеко.

Шагнув обратно к своему креслу, Карлсен сел и пристегнулся. Ему хотелось уйти в себя. Хотелось вырыть туннель до самого ядра громадной планеты, где можно было бы спрятаться… Но что такое планета, даже величайшая? Жалкая пылинка, едва ли больше этой хрустальной капельки.

Это не было восприятием бесконечности, которое обычно свойственно звездоплавателям. Это было ужасающей перспективой, начиная от камней за стеклом, до которых рукой подать, увлекающих рассудок все дальше и вперед, камень за камнем, линия за линией, один неминуемый шаг за другим, все дальше, и дальше, и дальше…

Ладно. По крайней мере, у него появился противник, с которым можно сразиться, а сражаться с чем-либо лучше, чем плесневеть, сидя на месте. Для начала – немного рутины. Хлебнув изумительно вкусной воды, Карлсен заставил себя поесть. Ему предстоит задержаться тут еще на какое-то время.

Теперь надо было немного потрудиться, чтобы привыкнуть к пейзажу. Карлсен устремил взгляд в ту сторону, куда полетела капля. В полудюжине метров впереди обнаружился первый крупный обломок, массивный, как тела дюжины человек, прочно застрявший в этой силовой линии. Карлсен мысленно взвесил и измерил его, а затем мысленно перешел к следующему большому обломку, на расстоянии броска камня от первого. Все они были меньше его катера, и Карлсен следовал вдоль этой вереницы, дальше и дальше, пока они не растворились в узоре сливавшихся силовых линий, которые наконец-то изогнулись вокруг гипермассы и позволили оценить ужасающую громадность расстояний.

Разум Карлсена висел на кончиках пальцев, раскачиваясь над величественными пространствами… «Будто обезьяний детеныш, щурящийся от солнечного света в джунглях, – подумалось ему. – Будто младенец-верхолаз, ужасающийся размеру деревьев и лиан и впервые узревший в них хитросплетение троп, которые можно покорить».

Теперь он осмелился крепко уцепиться взглядом за пилообразный край следующего внутреннего кольца мчащихся метеоритов, позволил рассудку оседлать его, а затем устремиться вперед и прочь. Теперь он осмелился взирать на звезды, смещавшиеся из-за его движения, увидеть Вселенную так, словно он был размером с планету.

Карлсену пришлось немало пережить еще до падения сюда, и им овладел сон. Следующим, что дошло до его рассудка, стал громкий шум, разбудивший его. Карлсен мгновенно проснулся, вздрогнув от страха. Берсеркер все-таки не был совсем беспомощным. Два его автомата размером с человека находились за стеклянной дверью, пытаясь пробиться сквозь нее. Карлсен инстинктивно ухватился за пистолет. Проку от этого маленького оружия, знал он, будет маловато, но все же он замер в ожидании, держа пистолет наготове; ничего другого не оставалось.

В облике смертоносных роботов за стеной было нечто странное: сверкающее серебристое покрытие, напоминавшее иней, имелось только на поверхностях, обращенных вперед, сзади же виднелись хвостики и бахрома – как спидлайны из комиксов, ставшие частью реальной жизни. Но сами персонажи были достаточно вещественными. Их пушечные удары в дверь… впрочем, минуточку. Его хрупкую дверь не пытались взломать. Стальные убийцы запутались, увязли в серебристой паутине, которой его укутало несшееся безумным аллюром пространство. Это вещество гасило лазерные лучи, когда роботы пытались прожечь себе путь внутрь, глушило взрывы установленных ими зарядов.

Перепробовав все на свете, они удалились, натыкаясь на камни, обратно к своей стальной матке, в своих пламенных саванах, будто в позорных одеяниях.

Карлсен с облегчением выкрикивал им вслед ругательства и хотел было открыть дверь, чтобы выстрелить из пистолета. Даже надел скафандр. Если роботы смогли открыть изнутри люк берсеркера, значит он сможет открыть свой. Но раздумал: пустая трата боеприпасов.

В глубине души Карлсен решил, что в сложившейся ситуации лучше не думать о времени. Он не видел причины пересматривать это решение и вскоре утратил счет часам и дням – или неделям?

Он делал упражнения, брился, ел, пил и отправлял естественные надобности. «Гроб» остался при нем, можно было бы погрузиться в анабиоз – но нет, не сейчас. Он беспрестанно думал о возможном спасении, надежда мешалась со страхом перед временем. Карлсен понимал, что в день его падения еще не был выстроен корабль, способный спуститься за ним и вытащить его отсюда. Но корабли всегда совершенствуются. Предположим, что, пока он проводит здесь несколько недель или месяцев субъективного времени, снаружи проходит несколько лет. Он понимал, что найдутся люди, которые попытаются отыскать его и спасти, если будет хоть малейшая надежда.

Скованный по рукам и ногам в своем тесном мирке, он прошел через стадию ликования, а затем стремительно погрузился в скуку. Разум, который всегда работает сам по себе, отвратился от этих извечных сияющих чудес. Карлсен нашел спасение от скуки в долгом сне.

Ему снилось, что он стоит в космосе, один. Он видел себя издали, с такого расстояния, на котором человеческая фигура, наблюдаемая невооруженным глазом, превращается почти в пылинку. Помахав в знак прощания еле различимой рукой, он сам, находившийся в отдалении, зашагал прочь, направляясь к голубовато-белым звездам. Стремительные движения шагающих ног поначалу были едва различимы, а затем сошли на нет, когда фигурка уменьшилась, утрачивая суть своего бытия перед ликом бездны…

Он с воплем пробудился. К хрустальному шарику его суденышка подвалил космокатер, который покачивался всего лишь в футах пяти от него, – сплошной металлический овоид знакомой Карлсену модели. Номера и цифры на корпусе он тоже видел раньше. Он выдержал. Выстоял. Все позади.

Миниатюрный люк спасательного катера открылся, и оттуда выбрались двое в скафандрах, один за другим. Их тотчас же окутала серебристая дымка, поглотившая когда-то автоматы берсеркера, но сквозь забрала шлемов виднелись лица людей, смотревших прямо на Карлсена. Они ободряюще улыбались, не отводя от него взгляда.

Ни на миг.

Они постучали в дверь, продолжая улыбаться, пока он надевал скафандр. Карлсен даже пальцем не шелохнул, чтобы впустить их: вместо этого он выхватил пистолет.

Они нахмурились. Губы за стеклами шлемов беззвучно зашевелились, но если они и передавали что-либо, то радиоволны не могли пробиться сквозь это пространство. Оба неотрывно глазели на него.

«Погодите», – просигналил он, подняв ладонь. Затем достал из кресла грифельную доску со стилом и написал послание.

ВЗГЛЯНИТЕ НА ОКРУЖАЮЩИЙ ПЕЙЗАЖ.

Он пребывал в здравом уме, но они могли решить, что он лишился рассудка. Будто желая ублажить его, они начали озираться. Впереди, за грозовым горизонтом этого мира, вздымался новый ряд драконовых голов. Нахмурившись, люди поглядели вперед, на драконов, оглядели