Воин-Врач VII - Олег Дмитриев

рушились минареты Булгара, величавые строения высотой почти до Вечного Синего Неба, которому возносили хвалу здесь до той поры, пока пришли те, кто принёс зелёное знамя. Знаки их власти, могущества и силы разлетались от этого грома на куски.

Великана, воина, не знавшего поражений, родом из неутомимых и неустрашимых огУзов, звали Алмуш. Он разлетелся точно так же.

Когда развеялся сероватый дым и осела розовая взвесь, окрасив белый некогда волжский снег, над великой рекой повисла тишина. Да, у многих её пронзал невыносимый писк и звон в ушах, оставшийся после грохота. Но не двигался и не издавал ни звука ни один воин великой Булгарии. Все как один они смотрели на то место, где был недавно Алмуш, бросавший князю-колдуну диких русов грязные оскорбления.

Там лежал в дымящейся кровавой луже его красавец-верблюд. Почти весь. Только между его частями было слишком много свободного места. Снег и лёд, ставшие красными, будто объединили очертания разрозненных частей в одну большую, непривычно большую фигуру. Её и рассматривали онемевшие воины. И находили всё новые детали. Например, ногу Алмуша в богатом сапоге с загнутым носком. Оторванную по колено. Дымившуюся половину его могучего копья, с которым он упражнялся каждый день. Раньше. А теперь всё, что осталось от непобедимого багатура, его боевого верблюда, богатого доспеха и оружия, было раскидано в парЯщей луже крови и дерьма.

— Слушай меня, люд Булгара!

Сперва снова прозвучал низкий, громовой рык Чародея. А следом — сухой и скучный голос толмача. Тот говорил так, будто тоже только что умер.

— Балтавар Гасан Абд Ар'Рахман ибн Исхак нарушил клятву, данную моему сыну, князю Роману. Я пришёл сюда через половину мира для того, чтобы наказать лжеца, клятвопреступника и мерзавца. Я не терплю обмана в своих и союзных землях. Тот, кто прикрывался моим именем и обокрал, как трусливый вор, соседние племена, умрёт.

Они так и стояли без движения. Но некоторые начинали крутить головами, ища того, о ком шла речь. И, разумеется, находя. Эмир сидел верхом на сказочно красивом и сказочно же дорогом персидском жеребце. Который не унёсся прочь после взрыва лишь потому, что на поводьях его повисло с десяток нукеров. Остальные стояли кругом, держа наготове ятаганы. Тоже красивые и тоже дорогие. И тоже не двигались.

— Слушай меня, свободный народ Булгара. Я могу стереть город. Могу сбросить его в реку или загнать под землю. Прямо сейчас. Меня удерживает только то, что, возможно, не все вы разделяете волю Гасана. Не каждый из вас трус, вор и лжец.

Переводчик продолжал говорить, как самый плохой актер озвучания в моём времени. Или как та механическая девка из-за Лёшиного забора. Но слово «возможно» всё-таки выделил. Пусть и больше паузами, чем интонацией.

— Тем, кто сложит оружие и сам отойдёт от мерзавца и позора всех правоверных, лживого Гасана, я сохраню жизнь. Я всё сказал.

Дождавшись завершения фразы толмача, Всеслав убрал меч в ножны и сложил руки на груди. Хмуро, почти как Рысь, оглядывая только-только начавшее шевелиться воинство. Некоторые, стоявшие ближе, громко и вопросительно что-то говорили соседям. Видимо, контуженные переспрашивали, о чём шла речь. Им повторили, тоже громко. И, судя по налившемуся багровым лицу эмира, дословно.

— Злой дух, вселившийся в этого разбойника, что выдаёт себя за Всеслава, правителя Руси, лжив! — визг балтавара переводчик транслировал точно так же, как только что речь Чародея: совершенно безэмоционально. — Чёрная душа его хочет зла! Хочет поселить сомнения и страх в ваших сердцах, воины! Не слушайте злобного демона, убейте его!

— Ян, белую над правым крылом, — в бороду буркнул великий князь.

Толмач не услышал и ничего не произнёс. А над головами правого от нас крыла, где стояло и осмысливало приказ правителя никак не меньше семи сотен конных на нервничавших лошадях, с грохотом развернулось белое облако. На этот раз мы со Всеславом не успели даже подумать о том, на что оно было больше похоже. Потому что из-за наших спин, из-за выстроившихся линией буераков-саночек раздался свист и вой, каких в этих краях точно никогда не слышали.

Глава 22

Крах империи. Тренировка

Мины легли удачно. Люди и кони под ними — как смогли. Ещё лучше было то, что выжившие лошади не стали слушаться ног и поводий всадников, что пытались зачем-то удержаться на одном месте, ставшим внезапно очень опасным, и понесли вскачь вниз по течению. Прочь от полыхавших озёр огня, из которых пытались выбраться раненные. Из которых почти одинаково визжали и люди, и звери. Из которых не было возврата в мир живых.

— Ян, самых громких, — так же неслышно скомандовал Всеслав. И стрелки́, невидимые за спинами нетопырей и за бортами буераков сделали два залпа. Оборвав мучения животных в первую очередь. И воинов противника — во вторую.

— Меня начинает утомлять глупость вашего эмира, воины. В наших сказках обычно дают три возможности показать себя. Я поступлю так, как велят мои предки, моя вера и моя Правда. В первый раз нарушивший данное слово подлец выгнал вас за городские стены на мучительную, страшную смерть. Во второй раз дал каждому из вас убедиться своими глазами в том, что она неизбежна и неотвратима. Я даю вам последнюю возможность сложить оружие. Иначе умрут все до единого. И мои милосердные воины не станут тратить на вас стрел, избавляя от боли и мучений.

Среди молчания и пробегавших то там, то тут шепотко́в, набиравших силу во вражьем воинстве, раздался крик. Вздрогнул и «включился» переводчик:

— Выслушай меня, о великий эмир! Я, презренный раб Ибрагим, взываю к твоей справедливости!

Фигура в долгополом стёганном халате, согнувшись в три погибели, семенила от левого крыла воинства, обходя по дуге то, что осталось от великана-огу́за. Стараясь обходить, вернее. В том, что от него осталось, стояли даже первые ряды булгарского воинства, с ног до головы.

— Всевышний осердился на наш народ. Мы не помешали балтавару и его ближним воинам нарушить клятву, данную чужеземцам именем Аллаха. Мы проявили малодушие, не остановив их. Мы дали свершиться злу и преступлению, поведя себя так, как не пристало правоверным!

Согбенная фигура едва ли не ползком приблизилась в кольцу нукеров, окружавшему Гасана. Который разевал рот молча, по-рыбьи, не издавая ни звука. Будто его разбил-таки инсульт.

— Милостивый Аллах даёт каждому из нас последнюю возможность сохранить жизнь и честь, говоря с нами устами великого мага и мудреца страны Рус. Я, ничтожный, слышал слова великих наби́, пророков, Ну́ха, Ибрахима, Мусы́, Исы́ и