Оракул с Уолл-стрит 4 - Алим Онербекович Тыналин

недавно выкрашенными стенами. Всего пару месяцев назад это место выглядело заброшенным, с отслаивающейся краской и прогнившими половицами. Теперь же здесь царила атмосфера скромного, но достойного дома для детей.

Медицинский кабинет располагался в конце коридора. Чистое, светлое помещение, оборудованное всем необходимым для оказания первой помощи и проведения регулярных осмотров. За столом сидел молодой доктор Ричардс, с которым я познакомился два месяца назад.

— А, мистер Стерлинг! — он поднялся нам навстречу. — Хотите увидеть, как работает новое диагностическое оборудование?

— Непременно, доктор, — ответил я.

Пока Ричардс с энтузиазмом демонстрировал новейший для 1929 года стетоскоп и другие медицинские инструменты, я мысленно делал пометки о следующих необходимых приобретениях. Техника 1920-х годов казалась мне примитивной после современных медицинских технологий, которые я знал из своего будущего. Но даже эти простые инструменты могли спасти жизни многих детей.

— Благодаря вашей поддержке мы уже провели полный медицинский осмотр всех воспитанников, — продолжал Ричардс. — У восьми обнаружили начальную стадию рахита, у четверых проблемы с легкими. Но теперь, с правильным питанием и лечением, все они идут на поправку.

— Превосходно, — кивнул я. — А что с планами по расширению? Сколько детей вы сможете принять в следующем месяце?

— С новыми спальнями на чердаке мы можем разместить еще пятнадцать воспитанников, — ответила сестра Мария. — Но…

— Но?

— Нам не хватает персонала. Две сестры и три гражданских помощницы не справятся с таким количеством детей.

Я уже ожидал этого вопроса. Достав из внутреннего кармана конверт, я передал его сестре Марии:

— Здесь чек на двадцать тысяч долларов. Десять на зарплаты дополнительному персоналу, пять на улучшение питания и образовательные материалы, пять на начало строительства пристройки для школы.

Глаза сестры Марии расширились.

— Двадцать тысяч… Мистер Стерлинг, это… — она прижала конверт к груди, и на мгновение мне показалось, что она сейчас заплачет. Но сестра Мария быстро овладела собой. — Это изменит жизни многих детей.

— Я надеюсь на это, — ответил я.

О’Мэлли, молча стоявший у двери, внимательно наблюдал за мной. В его глазах читалось то самое выражение, которое появлялось всякий раз, когда я занимался благотворительностью, смесь удивления и одобрения.

Из кабинета мы направились в главный зал, где проходили уроки и общие сборы. Десятки детей разных возрастов сидели за длинными столами, занимаясь кто чтением, кто письмом, кто рисованием. Когда мы вошли, все взгляды обратились к нам.

— Дети, — объявила сестра Мария, — к нам снова приехал мистер Стерлинг!

Мгновение тишины, а затем взрыв радостных возгласов и хлопанья в ладоши. Дети окружили нас, улыбаясь и протягивая руки. Некоторые из старших вспомнили меня с прошлого визита и теперь показывали свои успехи в учебе.

— Мистер Стерлинг, смотрите! — маленькая девочка лет шести протянула мне рисунок. — Это вы!

На листе бумаги красовалась фигура в костюме, окруженная солнечными лучами. Детское воображение наделило меня почти сверхъестественным сиянием.

— Чудесный рисунок, — я улыбнулся, присаживаясь перед малышкой на корточки. — Как тебя зовут?

— Люси, — она потупила взгляд. — Мне шесть лет и три месяца.

— Рад познакомиться, Люси, — я бережно взял рисунок. — Можно мне оставить это себе?

Люси энергично закивала, а затем неожиданно обняла меня. Такого я не ожидал. Секунду я оставался неподвижным, ощущая, как маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, а затем осторожно обнял ее в ответ.

Отчего-то в груди защемило. Может быть, от контраста между этой искренней детской привязанностью и той жестокой финансовой игрой, в которую я был погружен последние месяцы? Или от мысли о том, что ждет этих детей, когда экономика рухнет через несколько месяцев?

Я поднялся, все еще держа рисунок.

— Сестра Мария, как обстоят дела с учителями? — спросил я, стараясь скрыть внезапное волнение.

— Мисс Паркер приходит трижды в неделю, чтобы заниматься с младшими, — ответила она. — Мистер Коллинз преподает математику и естественные науки старшим. Но этого недостаточно.

— Я поговорю с деканом педагогического колледжа, — сказал я. — Возможно, мы сможем организовать систему, при которой студенты-практиканты будут проводить здесь уроки. Это даст им опыт, а детям более полное образование.

Мы провели в приюте еще два часа. Я посетил столовую, где теперь подавали горячие обеды; недавно обустроенную библиотеку, пока скромную, но растущую; осмотрел начатое строительство пристройки для настоящей школы.

И везде дети, улыбающиеся, полные надежды, не подозревающие, какие испытания готовит им судьба в ближайшие годы. Видя их, я еще острее ощущал необходимость создать систему социальной поддержки до наступления Великой депрессии.

— Как продвигается создание вашего благотворительного фонда, мистер Стерлинг? — спросила сестра Мария, когда мы оказались в ее небольшом кабинете для заключительной беседы.

— Юридическая структура почти готова, — ответил я. — «Фонд Стерлинга для образования и социальной поддержки» начнет полноценную работу к осени.

— Как раз когда откроется наша школа, — улыбнулась она. — Провидение, не иначе.

Если бы она только знала, насколько точно рассчитаны мои сроки.

— Кстати, недавно я разговаривал с Роквудом-старшим, — сказал я. — Он тоже активно занимается благотворительностью и предложил сотрудничество между нашими фондами.

— Роквуд? — глаза сестры Марии расширились. — Тот самый нефтяной магнат? Это невероятно!

— Полагаю, мы сможем объединить усилия в некоторых проектах, — кивнул я. — Особенно в сфере образования для одаренных детей из малообеспеченных семей.

Когда мы прощались, сестра Мария снова сжала мою руку.

— Мистер Стерлинг, позвольте сказать вам кое-что, — ее голос стал тише. — Многие богатые люди жертвуют на благотворительность. Но редко кто приезжает сам, общается с детьми, вникает в детали. Вы делаете не просто пожертвования, вы даете этим детям надежду и ощущение собственной ценности.

Я не нашелся с ответом. Просто кивнул и быстро попрощался.

Возвращаясь к машине в сопровождении О’Мэлли, я все еще думал о словах сестры Марии. В них была правда, которую я не хотел себе признавать.

Моя благотворительность начиналась как чисто стратегический ход, создать социальную опору перед кризисом, укрепить репутацию среди элиты, построить сеть влияния, выходящую за пределы финансового мира. Но постепенно что-то менялось.

Я начинал заботиться о детях.

— «Тот, кто зажигает свет для других, сам не останется во тьме», — неожиданно произнес О’Мэлли, когда мы сели в машину.

— Китайская пословица? — спросил я, вспоминая нашу недавнюю беседу.

— Нет, босс, — он улыбнулся, заводя мотор. — Джеймс Джойс. Ирландец до