Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Так всё и было. Вчера вечером перед отъездом в Ленинград я сделал звонок из будки таксофона. Номер я запомнил ещё тогда, прочитав письмо отца перед отправкой в армию, и помнил всю жизнь, но звонить раньше не звонил. Трубку сняли сразу, внимательно выслушали, кто я и сообщили, что найдут меня сами, предупредив, что их человек назовёт ключевую фразу. Моя дочь со своим мужем уехала на Север в командировку. Вот этот Лёня в кафешке именно так и сказал, слово в слово.

— Скажите… — нахмурился я, — а с девушкой всё в порядке? Она так резко отключилась…

— Поспит, — махнул рукой старик, — и проснётся, отдохнувшая и посвежевшая. С ней всё хорошо будет. Подруга твоя?

— Нет, не подруга. Она ко мне приставлена полковником Сёмушкиным из МВД. Изображает мою возлюбленную.

— Сёмушкин… Сёмушкин… Это который Сёмушкин? — наморщил лоб старик.

— Помощник Папутина, первого зама Щёлокова. А сейчас Сёмушкин официально в аппарате Чурбанова числится, кадровые вопросы решает. У него есть отдельная аналитическая группа.

Аналитическая, ага. Аналитики, стреляющие из вертолётов…

— А Чурбанов у нас член Центральной ревизионной комиссии КПСС по совместительству, так?

— Так точно, — кивнул Лёня.

— Угу… — старик задумался, помолчал несколько секунд и обратился ко мне. — И что тебе надо, молодой Стрелец под присмотром человека Папутина? Рассказывай, что тебя привело.

— Со мной довольно интересная история произошла, Николай Спиридонович. Можно сказать даже несколько нереалистичная. И, помимо этого, я оказался одновременно вовлечён в игры трёх серьёзных игроков — ГРУ, КГБ и МВД. Да так, что, воюя друг с другом, они норовят попасть по мне. Вот я и решил к вам обратиться. Отец, как вы видите, никаких подробностей о вашей организации не оставил. Однако дед мне говорил, что если кто и обладает реальной силой в России, то это вы. Не вы конкретно, но ваша структура.

— И что, по-твоему, это за структура?

— Партконтроль, — ответил я, пожав плечами.

Старик тихонько крякнул.

— Ты что, веришь в теорию о существовании тайной организации, дёргающей всех за ниточки?

— Не знаю, — пожал я плечами. — В юности верил безоговорочно, что Комитет партийного контроля под прикрытием присмотра за моральным обликом коммунистов занимается чем-то действительно важным и стоит над всеми силовыми ведомствами, комитетами и советами. Кристально честные рыцари плаща и шпаги, а заодно неподкупные инквизиторы. Дед говорил, что отец был одним из этих рыцарей.

— А потом ты разуверился, да? В старости, наверное?

Он усмехнулся.

— Разуверился, — кивнул я. — Не в старости, в зрелости.

— И почему же?

— Да потому, — нахмурился я, — что по факту не нашлось такой структуры, ни тайной, ни явной, которая смогла бы предотвратить развал нашей страны на кровоточащие ломти.

Они вопросительно уставились на меня.

— Рассказ долгий, — пожал я плечами. — Надо с девушкой что-то придумать, чтобы выглядело правдоподобно.

— С девушкой уже всё придумали, — отмахнулся старик. — Поясни, что ты сказал.

Я кивнул, помолчал, а потом чётко и ясно произнёс то, что слышал во время переноса:

— Николай, Женя, Татьяна, Иван. Сто пятьдесят четыре, шестьдесят. Анна, Марина, Полина, Люда, Ирина, Ольга, Полина, Ульяна, Харитон…

Повисла тишина.

— НЖТИ 154 60 АМПЛИОПУХ 3415 9028, — подвёл я итог.

Николай Спиридонович и Лёня переглянулись.

— Жужжалка, — кивнул старик Лёне. — Можешь расшифровать?

— Ну… НЖТИ 154 60… — почесал в затылке Лёня, — это позывной Жужжалки. А АМПЛИОПУХ… нужно уточнить…

Он замолчал и пристально посмотрел на меня.

— Где ты это слышал?

— Где-то между небом и землёй…

— Что случилось? — спросила Зоя, открыв глаза.

Она глянула на меня, обвела взглядом белые стены, на мгновенье задержалась на чуть звенящей лампе дневного света на потолке и, наконец, уставилась на полного мужчину в белом халате. Она внимательно посмотрела на буквы «ВП», вышитые розовыми нитками на нагрудном кармане толстячка, а потом повернулась ко мне.

— Ну, и испугала же ты меня, — покачал я головой.

— Как я здесь оказалась? — с подозрением в голосе спросила она и сощурила глаза.

— На карете скорой помощи, — ответил ВП, который был врачом, «откачивавшим» Зою.

На шее у него болтался стетоскоп с тёмно-зелёными резиновыми трубками. В детстве, когда я хотел стать врачом, мечтал о таком же.

— Почему я здесь?

— Наша больница дежурная, — ответил он, — вот к нам и доставили. Я врач-невропатолог.

— Ты что, ничего не помнишь? — нахмурился я.

— Помню, не надейся!

Она буквально впилась в меня глазами, пытаясь проникнуть внутрь моей черепушки.

— Мы пошли к тому мужчине из кафе, — сказала Зоя. — И… и…

— Он, кстати, там, в коридоре, — кивнул я. — Перепугался, что у него дома с тобой такая катавасия приключилась. Он угостил нас кофе, ты помнишь? Ты сделала несколько глотков и… всё…

— Что значит, всё?

— Ну-у-у… отрубилась. Кошмар, будто мёртвая стала.

Она перевела взгляд на врача.

— Однозначно назвать причину пока сложно, — развёл он руками. — Довольно длительный обморок… Беременность мы исключили.

Она вспыхнула, стала красной, как рак и бросила на меня быстрый взгляд. Мата Хари, блин. Тоже мне… Мне даже захотелось сказать, мол не волнуйся, я не присутствовал, когда они её исключали.

— Сейчас сделаем энцефалограмму, — вздохнул док, — и будем смотреть. Мы взяли у вас кровь, но анализ будет готов только завтра. Я подозреваю у вас эпилепсию.

— Так не было никаких судорог, — покачал я головой.

— Да-да, это, очень даже возможно, — кивнул он и снова обратился к Зое. — Скажите, больная, у вас были когда-нибудь подобные приступы?

— Я никакая не больная! — с чувством воскликнула она. — Не было у меня никаких приступов!

— Хорошо-хорошо, не волнуйтесь, постарайтесь вспомнить, бывало ли у вас состояние, когда вы вдруг «замирали» на несколько секунд?

— Что?

— Бывало так, что к вам кто-то обращался, а вы не отвечали, будто уходили куда-то мыслями?

— Куда вы клоните? Не было у меня ничего такого!

— И вы не переставали отвечать на вопросы, хотя были бодрствующими?

— Нет!

— Ваше поведение не