Полет птицы Пэн - Priest P大

и тополиный пух, в мгновение ока оказались втянуты в зловещее пламя, и даже черный туман, покрывавший тело господина Бэймина, почти рассеялся. Но прежде, чем кто-либо успел разглядеть его лицо, господин Бэймин с поразительной быстротой бросился к лампе, словно мотылек, летящий на огонь.

Стоило ему рвануться вперед, как Лужа внезапно потеряла контроль над своими крыльями и взлетела в воздух, будто что-то потянуло ее вверх. Она напоминала пухлого воздушного змея.

Ужаснувшись, Мучунь чжэньжэнь выбросил вперед руку, чтобы схватить ее за одежду, вынужденный одновременно присматривать еще и за Чэн Цянем.

Только тогда он заметил яркий пояс, украшавший пухлую талию девочки. Хань Мучунь дотянулся и снял его.

С пояса соскользнул деревянный талисман. На нем было то самое заклинание слежения, которое Чэн Цянь поручил вырезать Янь Чжэнмину.

Чэн Цянь был всего лишь новичком, не знающим табу и не имеющим сноровки в начертании магических символов, а Янь Чжэнмин оставался недоучкой. Вдобавок ко всему, они часто спорили, пока создавали этот талисман, – могли ли они вообще сделать что-то правильно?

Но, даже взглянув на него, Мучунь чжэньжэнь так и не понял, что это за заклинание.

Это не имело бы значения, будь оно полностью неверным: в лучшем случае это осталось бы пустой тратой древесины. Но опасность заключалась в том, что этот непонятный талисман каким-то образом активировался!

Как раз в тот момент, когда господин Бэймин и Поглощающая Души Лампа столкнулись в небе, как всепоглощающая тьма с неистовым светом, деревянная дощечка с неизвестным заклинанием внезапно взорвалась ослепительной вспышкой, начавшейся от искры. Вспышка обратилась в неудержимо разрастающийся шар. Тот рванулся вверх и врезался в расколовшую небо молнию. На мгновение все собравшиеся в море ослепли, и мир перед их глазами побелел.

Наконец свет погас. Господин Бэймин и Цзян Пэн исчезли, как и Мучунь чжэньжэнь с обоими своими учениками. Там, где они когда-то стояли, остались лишь клочья цветного шелка.

Чэн Цянь мучился от боли, сравнимой с болью от тысячи порезов[121], прежде чем почувствовал, что она наконец-то отступила. Он думал, что умирает. В беспамятстве ему показалось, будто он слышит тихий плач. Это была… шимэй?

Затем он услышал мужской голос:

– Ш-ш, не плачь.

Хныканье Лужи прекратилось, и все, что окружало Чэн Цяня, как будто отодвинулось от него. Он перестал ощущать свои конечности, а вскоре и само свое существование. Ему казалось, что он погрузился в незнакомое место и слился с ним воедино.

Некоторое время спустя Чэн Цянь очнулся, чувствуя себя лучше, чем когда-либо прежде. Даже усталость и повреждения меридианов, полученные им в последние несколько дней, исчезли.

Он медленно выдохнул и зажмурился. А после обнаружил, что действительно оказался в незнакомом месте.

Оно напоминало долину, в которой росло невероятно огромное дерево. Его ствол был высотой с дом, а под ним, у самых корней, лежал скелет.

Рядом со скелетом сидели его шимэй и незнакомый мужчина.

Ошеломленный, Чэн Цянь приподнялся.

– Старший… кто ты?

И тут Чэн Цяня осенило: он знает его! Это был человек с порванного портрета! Того самого, который Чэн Цянь обнаружил на предпоследнем этаже библиотеки.

У ног мужчины неподвижно лежало тонкое тельце колонка. Непонятно было, жив зверек или нет.

Лужа с любопытством уставилась на «незнакомца». Хотя ее человеческая часть не узнавала его, демоническая часть находила этого человека очень знакомым.

«Незнакомец» повернулся к Чэн Цяню и слабо улыбнулся:

– Прошло совсем немного времени, а ты уже не узнаешь своего учителя?

Ноги Чэн Цяня онемели. Услышав знакомый голос, он сразу же упал обратно на землю.

– Учитель?

Как получилось, что его тощий коротконогий наставник стал таким красавцем?!

Часто слыша слово «учитель», Лужа запомнила, что оно означает. Она издала удивленное «о» и склонила голову, в серьезной задумчивости разглядывая мужчину, пока из ее рта не потекла струйка блестящей слюны.

Заметив это, мужчина, облаченный в длинный халат, вздохнул и тщательно вытер ей рот широким рукавом.

– Только я, твой учитель, не брезгую подобным, моя маленькая неряха. Будь твой дашисюн был здесь, он бы потушил тебя на обед.

Эта знакомая манера говорить вернула Луже чувство родства. Она моментально забыла, как выглядел учитель прежде, чем его лицо «изменилось». Девочка радостно агукнула и принялась пачкать чистые одежды мужчины слезами.

Чэн Цянь был так смущен, что ему казалось, будто он спит. У него было столько вопросов, но он мог начать только с самых неотложных.

– Учитель, что это за место? И… как вы стали таким?

Мучунь чжэньжэнь достал разломившуюся надвое табличку и, бросив половинки в Чэн Цяня, сердито сказал:

– У тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? Посмотри, что ты вырезал!

Чэн Цянь сразу узнал талисман, над которым они работали полночи.

– Это… это заклинание слежения, – пробормотал он.

Мучунь чжэньжэнь вздохнул:

– Как смеют недоучки вроде вас трогать талисманы, которых вы никогда раньше не видели? Наглости вам не занимать! Вы не просто разок ошиблись в линиях – у вас получился талисман погони за душой! Сначала он не представлял никакой опасности, просто барахло, но Поглощающая Души Лампа и мощь изначального духа господина Бэймина активировали его. Талисман последовал за духом господина Бэймина в место, где покоятся его кости.

Чэн Цянь не мог не посмотреть на скелет под деревом.

Это господин Бэймин?

Нет, неужели господин Бэймин уже мертв?

Много сомнений витало в голове Чэн Цяня.

– Учитель, вы знакомы? – осторожно спросил он.

Мучунь чжэньжэнь криво улыбнулся.

– Благодаря вам я наконец-то его узнал.

С этими словами он выудил из рукава медную монету и сказал:

– Брат Вэнь Я дал мне три медные монеты, теперь у меня осталась только эта.

Кончики его пальцев выглядели ослепительно белыми в сравнении с ржавым медяком. Чэн Цянь обнаружил, что убогая внешность учителя с усами ему все еще привычней. Этот человек, словно сошедший с картины, казался Чэн Цяню таким далеким, будто в следующий момент должен был снова вернуться на портрет.

Мучунь чжэньжэнь щелкнул по монете кончиком пальца, медь звякнула, и от нее отделилось туманное облако, превратившись в фигуру господина Бэймина.

Внимательно посмотрев на мужчину, Мучунь чжэньжэнь, все еще держа наруках Лужу, медленно опустился на колени и поздоровался:

– Учитель.

Глава 30

Учителю пора уходить

Услышав обращение, Чэн Цянь замер. Он вдруг растерялся – возможно, ему тоже следовало прямо сейчас поздороваться, назвав этого человека… шицзунь?

Чуть больше года назад, когда Чэн Цянь впервые взошел на гору Фуяо, он слепо решил, что попал в пусть