Призраки истины - Сергей Иванович Недоруб

Вожак изобразил неслышные аплодисменты.

– Пить хотите? – спросил он.

– Нет, спасибо, – ответил Шептун, подавив желание посмотреть на Сенатора, изрядно его изумившего. – Давай проясним сразу один момент. Самопал жив?

– Жив. И даже не пострадал со вчерашнего дня. Ему устроили лечение.

– С чего бы вдруг такая забота?

– Была надобность. – Гривна мрачнел все больше. – Сейчас расскажу.

Шептун смотрел на него не отрываясь. Вожак вздохнул, затем все же сделал то, что сталкер ждал от него, – вытащил трубку и начал ее раскуривать. Его движения уже не были столь методичными, как вчера.

– В общем, такие дела, – сказал он. – Самопал по-прежнему не раскрыл, где ваша база. Может, раскаленные клещи или яйца в дверную щель сделали бы свое дело, но у меня тут не тюрьма. Если я пойду на такие дела, меня свои же на перо посадят. У меня тут система наказаний есть, ну так, не сильно, на уровне дедов и духов. А если человек не сдает своих, когда ему бьют морду, значит, к нему надо относиться с уважением. Уважения у твоего другана не будет никогда, но я его оставил в покое.

Он сделал затяжку. Дышал вожак сильнее и тяжелее, чем обычно.

– Тебя, наверное, интересует, что я думаю по поводу твоих ночных подарков. – Брови на лбу вожака сошлись вместе. – Ничего не думаю. Ты сделал то, что должен был. Никто из моих на такое бы не пошел. Я тоже сделал то, к чему статус обязывал, – собрал всех и объяснил, что тут да из-за чего.

Новая затяжка. Густой дым тут же рассеивался порывами ветра.

– А братва сделала то, что тоже, как считала, должна была сделать, – добавил Гривна. – Потребовала казнить Самопала. И, надо сказать, хреново казнить. Я посчитал – поступило двадцать шесть предложений, одно другого изощренней. Не хотел бы я присутствовать при любом из них, точно говорю.

– И ты отказался? – спросил Шептун, посуровев.

– Отказался. Сталкер, я намеки всегда хорошо понимаю. Если один человек учинил такое – имеет смысл крепко задуматься. Будь ты супермен какой или Рембо, мы бы тебя нашли и зарыли без креста. Но ведь ты смертник. Обычный мужик, который не заботится о собственной шкуре. Как с вами воевать? Совсем никак.

– Что сказали остальные? – спросил Сенатор, разглядывая напряженные лица бандитов.

– Ничего, – ответил Гривна. – Пошушукались и прислали мне черную метку.

Шептун решил, что неверно понял сказанное.

– Метку? – переспросил он.

– Ну, не буквально. Выбрали самого лохастого и передали через него, что больше не хотят видеть меня вожаком стаи. Но ты не обращай внимания, сталкер, волчата всегда скалятся и стремятся показать, кто тут главный. Нормально все.

– Так что ты сказал им?

– Сказал, что мне нужны сутки на размышление, – ответил Гривна. – Ребята согласились. Вот только плана у меня не было. Я уже подумывал мотать удочки с самыми проверенными отцами, но тут ты сам заявился.

Шептун внутренне собрался, обратился в слух.

– Да не парься ты так, – успокоил вожак. – Отказался я, говорю же.

– Риск был велик, – вставил Сенатор.

– Верно говоришь, – кивнул Гривна, – великоват. Только вы учтите, что эта братва, которая стоит рядом с вами, моих взглядов не разделяет.

Шептун повернулся, стараясь придать спонтанному жесту вид осознанного.

– Ага, – ощерился грязный бандит с двустволкой в руках. – Болтай, болтай. Все равно ты отсюда не выйдешь.

Сталкер медленно положил руки с переплетенными пальцами на стол.

– Спокойно, – предупредил Гривна. – Меня еще никто не сместил. Эта крыса только делает вид, будто все здесь контролирует. На базе еще остались верные мне люди, и их большинство. Так что мы беседуем. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Шептун. – Значит, мы теперь на одной стороне.

– А мы никогда и не были по разные, – усмехнулся вожак. – Оглянись. Что ты видишь вокруг?

Сталкер еще раз осмотрел базу, думая, будто пропустил что-то важное. Фабрика, склады, далекие верхушки деревьев…

– Зона, – пояснил Гривна. – Мы все тут по одну сторону забора, сталкер. Я, ты, твои друзья, этот крендель с двустволкой. Мы все в общей клетке, потому и грыземся. На Большой земле мы бы друг друга и не заметили. Всех нас окружает общий забор. Мы сами выбрали этот путь. Лично передо мной поставили выбор – гнить за решеткой до конца дней или поучаствовать в социальном эксперименте.

– Социальном?!

– Ну да. А иначе зачем нас сюда пустили? По-твоему, психология обитателей Зоны никого не волнует?

Шептун почесал нос. Оказывается, постоянно донимавшие его мысли о мироздании и сущности Зоны волновали не только его одного. Может, не стоило и комплексовать из-за таких вещей.

– Давай я объясню внятно, почему решил отпустить Самопала, – сказал Гривна. – Видишь ли, я сентиментальный старый черт, который, несмотря на грехи, очень любит своих доходяг. Банду Серой долины. И сегодня ночью я впервые по-настоящему испугался – не за себя, нет. Меня штопали девять раз, по карме я уже давно не жилец, так что меня Зона хранит. Мне стало страшно, потому что все эти зайцы, – Гривна обвел рукой вокруг себя, – все эти чудики в черных куртках сегодня ночью впервые стали вести себя по очень нехорошим и опасным понятиям. Они стали вести себя подобно клану.

– Клану, – повторил Шептун.

– Да. У меня тут все – свободные люди, однако я впервые увидел, как они собираются без явного лидера, чтобы посмотреть на меня другими глазами. Впервые услышал, как они скандируют мое имя, смешивая его с очень плохими словами. Я был в ярости и хотел лично наказать каждого из них, но среди этой толпы никаких каждых не было – все мои дети начали говорить мне о правилах, нормах, рамках, установках, идеалах, да еще таким возвышенным языком, который я у них и не подозревал. Сам-то я почитывать люблю, но чтобы здешние урки умели так красиво ляпнуть – прям Шекспиры, е-мое.

– Подотчетные тебе люди начали мыслить на новом уровне, – сказал Сенатор. – Толпа обрела самосознание, каждый стал частью единого целого, которое проявляет себя через любого из участников. Душевные силы людей растворяются в толпе, но в клане они суммируются. У них одновременно и есть лидеры, и нет, потому что лидером в клане может стать любой, кто сумеет угодить желаниям остальных, а также их стремлениям угодить его собственным желаниям. Каждый член клана является самобытным носителем устоев, его идеология накрепко смешана с идеологией клана, он готов умереть за другого носителя этой морали и убить того, кто ее предаст, даже лидера.

– Психиатр? – с подозрением зыркнул на него вожак. – Но ты