Чернокнижник из детдома - Сергей Александрович Богдашов

Наверное, он хотел что-то ответить. Даже рот разевал пару раз. Но потом вышел, хлопнув дверью и поменяв мешок на конверт.

В конверте оказалась крайне нужная мне справка, заверенная печатью и подписью. На бланке такого государственного учреждения, с которым в здравом уме и при трезвой памяти шутить никто не станет. Разве что я, и то, иногда.

* * *

Как бы я не откладывал этот момент на подальше, но уже нет — труба зовёт.

Это я в том смысле, что пора идти на базар, где таким, как я, не очень рады. По словам парней, есть там закуток, где втихаря торгуют всякими разными трофеями, добываемыми из Пробоев.

Мне много не нужно. Пары пригоршней осколков Сердца — за глаза хватит. Осталось всего-то тихо зайти на территорию рынка, которую контролирует далеко не дружественная толпа пацанов, с их более старшими товарищами, успеть всё купить и так же незаметно свалить.

Для начала, попробую сам. Тем более альтернативные подходы к нужной мне части рынка я изучил. Там только спереди ворота установлены и забор из сетки рабицы в стороны идёт, а стоит чуть лесом пробежаться, и заходи, кто хочешь. Недаром там троп натоптано, как аллей в парке.

По одежде меня не опознают, как детдомовского. Одет я нормально, не хуже, чем мои ровесники из небогатых семей. Разве, что в лицо кто запомнил, но это вряд ли. Слишком быстро мы с местной шпаной как-то раз «познакомились». К тому же, я в шапке и пуховике, которые существенно меняют мой облик.

Как я и предполагал, на дальнюю территорию рынка я проник без вопросов.

Так как ничего не продавал, то и лишнего внимания к себе не привлёк. Копеечку малую в этой части рынка только с продавцов стригут. А основной доход контролирующей братии с прилавков и лавок достаётся, но те в центральной части расположены, а здесь с земли торгуют, раскинув клеёнку. Заплати пятьдесят рублей за наклейку, и торгуй, сколько влезет, с клеёнки метр на два.

— Отец, а чьи это у тебя клыки? — нашёл я одного такого продавана, у которого была выставлена довольно приличная партия осколков Сердца. Но начал, естественно, не с них.

— Северный волк. Эти, от молодых, по триста, а клыки от вожаков по полторы тысячи, — снизошёл с ответом «усталый» мужик, судя по всему, не успевший опохмелиться.

— Не, дорого, — помотал я головой, присматриваясь к следующей ерунде.

— Сдурел? Дешевле нигде не найдёшь!

— А для чего они нужны? — задал я вопрос.

— Раз покупают, значит для чего-то потребны, — продемонстрировал он степень своей компетентности.

— Угу. Значит не то. Мне бы недорогое что-то. Из чего можно было бы якобы артефакт или оберег создать, но так, чтобы с легендой. Старшеклассниц хочу окучить, но они не особо при деньгах, — поделился я с алконавтом планом мошенничества.

Осколки Сердца он мне предложил третьим номером. Первые два варианта я отверг. Когти с чьих-то лап и усы, со светящимся шариком на конце. Для мошенничества вполне могли подойти, кстати, что я и отметил, и отыгрывая роль, отложил связку в полдюжины усов в сторону. Будто бы предполагая вернуться к ним позже, если ничего другого не найду.

— А это что? — с интересом посмотрел я на кружку, чуть больше, чем в половину литра, с весёленьким таким орнаментом.

— Осколки Сердца, — попробовал изобразить интригу продавец, но иссохшее горло его слегка подвело. Голос сорвался.

— Я про кружку, — отмахнулся я в ответ, — Прикольная. Так и хочется в неё пива пенного налить. Холодненького. А потом сдув пену, да под икряную воблу… Тут пиво хоть где-то продают? — задал я ему вопрос не в бровь, а в глаз.

— Ы-ы-ы, — попытался он сглотнуть слюну, которой не было, но направление указывал уверенно.

— Пятьсот за кружку! Ну, и содержимое заберу. Пиво пойдёшь пить? — задал я вопрос, не предполагающий слова «нет».

Кружку я сразу забрал себе, незаметно сунув её в Карман, и даже помог мужику всё с клеёнки стряхнуть в мешок.

Дошли с ним до разливочной.

Пиво оказалось дерьмовое. Тёплое и разбавленное до неприличия.

— Не тот компот, — сделав глоток, отставил я кружку подальше на стол, — Пойду нормальное искать.

Уже отходя, оглянулся. Обе кружки уже нашли своего хозяина, и у него было блаженное выражение лица.

Вторую партию осколков Сердца я купил у старушки, за восемьсот рублей. Похоже, она давно их пыталась продать, так сильно обрадовалась. Ну и всё. Пока хватит.

Начни я сейчас ещё что-то скупать, завтра рынок среагирует и многие попробуют поднять цены до небес. А так… Ну, купил кто-то пару раз, и купил. Мало ли дураков на свете.

* * *

Трофеи с базара были упакованы и спрятаны в пространственном кармане, а в руках я держал нечто гораздо более ценное — справку от Всеволода Степановича. Бумага, заверенная печатью силового ведомства, гласила, что Александр Соколов обладает уникальными навыками в создании и ремонте специализированного оборудования для работы в условиях аномалий и контакта с их производными. Это был мой пропускной билет.

Вернувшись в детдом, я первым делом сел за компьютер. Зашел на общероссийский портал «Охотничьего реестра». Доступ к базовой информации был открыт, но всё самое интересное — форумы, базы данных, карты с отмеченными аномалиями — скрывалось за уровнем доступа. «Рядовой член сообщества». Чтобы получить его, нужно было либо внести вклад, в виде количества закрытых Пробоев, либо подтвердить свою полезность.

Я прикрепил к заявке на регистрацию скан справки от ФСБ, свои школьные аттестаты с отличием по физике и математике, а в графе «специализация» написал: «Разработка и ремонт защищенной электроники и носителей повышенной ёмкости для условий Пробоев. Консультации по совместимости классических технологий с аномальными явлениями».

Отправил. Теперь оставалось ждать.

Пока система меня «прожевывала», я занялся другим. Полученные осколки Сердца Пробоя были ценны не только как сырьё. Каждый из них был крошечным окном в ту реальность, источником искажённой, но всё же магии. Я разложил их на верстаке в своей каморке, приглушил свет и погрузился в медитацию.

Мой резерв, подпитанный недавним визитом в малый Пробой, был полон как никогда. Я протянул тончайшие нити сознания к осколкам. Они откликнулись слабым, вибрационным гулом. Это была не чистая сила, а нечто сложное, структурированное, почти… интеллектуальное. Материя, помнящая о своем происхождении.

— Что вы такое? — мысленно