Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– А что? – с наигранной бодростью сказал Этьен. – По-моему, отличная идея! И вообще, мне всегда нравились девушки с короткой стрижкой…

Сесиль посмотрела на него с тоской, но, к счастью, без брезгливости.

– Спасибо, – поморщилась она. – Только не надо меня жалеть. Не сейчас, ладно?

– Хорошо, – торопливо кивнул Этьен. Всё же отношения оказались сложной штукой, полной неожиданных подводных камней. Он не понял, что именно сказал не так, однако девушка обиделась.

– Ну? – Сесиль резко выпрямилась. – Мне дадут одежду? Или я так и буду стоять здесь с голым задом? Не думаю, что вы оба увидите что-нибудь новое.

– Ах да! – торопливо сказал Вильгельм. – Извини.

Он метнулся к шкафу и принялся доставать сорочки, брюки, галстуки и пиджаки и прочие предметы мужского гардероба.

– Боюсь только, что мои костюмы будут тебе великоваты, – запричитал он. – Но ничего, можно подвернуть штанины и проделать отверстия в ремне, чтобы брюки не сваливались…

– Плевать, – отмахнулась Сесиль, примеряя рубашку, рукава которой доставали ей почти до пальцев.

– Мы тут поговорили и решили, что нам нужно уехать, – сказал Этьен. – Из Столицы, да и вообще из страны.

Сесиль замерла.

– Уехать? Из страны? Куда?!

– Далеко. Туда, где до нас не смогут добраться. – Этьен сделал широкий взмах рукой. – За океан. В Гуатавиту.

– Куда?! – Похоже, это название Сесиль услышала впервые в жизни.

– В Гуатавиту, – пустился в объяснения Этьен. – В общем, это страна такая. Там есть море и лето круглый год…

Сесиль попятилась.

– Но… я не хочу уезжать! Ни в эту вашу Тавиту, ни куда-то еще.

К такому повороту Этьен оказался не готов. Он уже успел представить долгую и счастливую жизнь в крошечном бунгало на берегу теплого океана, успел вообразить, как он будет ловить огромных тропических рыб и омаров из утлой лодочки, а Сесиль… Ну, наверное, чинить сети и готовить похлебку на костре. А еще он будет писать стихи, выцарапывая их на пальмовых листьях, или как там пишут стихи в тропических странах. Вот такое прекрасное будущее и более чем достойная альтернатива виселице или пуле в затылок.

– Не хочешь уезжать? – воскликнул он. – Но почему? Пока за нами не пришли, у нас еще есть шанс спастись.

– Я не хочу бежать, – опустив взгляд, сказала Сесиль. – Я устала бегать. И потом, я поняла одну вещь: как ни старайся, а от себя все равно не убежишь.

Если бы подобную банальность сказал Вильгельм или кто другой из его друзей – художников и поэтов, – Этьен бы закатил глаза. Но в устах Сесиль эти простые, до дыр истертые слова наполнились особым смыслом. Для нее они и в самом деле что-то значили.

– Но что же тогда делать? Зачем этот маскарад с переодеванием в мужскую одежду, если ты все равно собралась ждать, когда за нами придут?

Щеки Сесиль вспыхнули.

– Я этого не говорила! – сказала она неожиданно грубо. С того момента как она остригла волосы и надела мужскую одежду, что-то в ней определенно изменилось. Место уютной и домашней девушки занял совсем другой человек – решительный, и сильный, и даже злой. – Я не собираюсь сдаваться, – сказала Сесиль.

– Ну что ж, похвально, – заметил Вильгельм с кислой миной. – Только что это значит?

Сесиль слегка замялась.

– Я хочу найти одного моего знакомого, – сказала она. – Когда-то он мне помог и, надеюсь, сможет помочь еще раз.

– Знакомого? – насторожился Этьен. – Какого еще знакомого?

– Вы его не знаете, но он тоже художник… В своем роде. А иногда даже поэт.

– То есть как это «иногда»? – Этьен был твердо убежден, что невозможно быть поэтом от случая к случаю. В конце концов, поэзия не магазин, в который можно заскочить между делом и прикупить там парочку сонетов по дешевке. Если уж тебе дан дар сплетать слова, то даже сидя на горшке, ты остаешься поэтом.

– Ну так… – пожала плечами Сесиль. – На самом деле он делает надгробия. А если надо, сочиняет еще и эпитафии для могильных плит.

– О! Вот как…

Этьен сделал зарубку на память: написать эпитафию для своей могильной плиты заранее. И, судя по тому, как складывались дела, медлить с этим стихотворением не стоило.

– И что, этот гробовщик действительно сможет нам помочь? – проговорил Вильгельм.

– Не гробовщик, – ответила Сесиль. – Совсем не гробовщик… И да, я надеюсь, он сможет нам помочь.

– По-моему, эта идея даже более безумная, чем бегство в Гуатавиту. Но почему бы и нет? Терять нам нечего. У него хоть имя-то есть?

– Ну конечно, – улыбнулась Сесиль, заправляя рубашку в брюки. – Он называет себя Сильвия. А искать его лучше всего в церкви Святого Мартина – он там обычно поджидает клиентов.

– Это же на набережной, да? – воскликнул Этьен и выразительно посмотрел на Вильгельма. – Совсем рядом с отелем «Луна», куда нам и нужно. Все одно к одному.

– Да уж, – отозвался художник. – Ловко все складывается. Как, ты сказала, его зовут? Сильвия? Разве это не женское имя?

– Так и есть, – кивнула Сесиль. – Думаю, он об этом знает.

Глава 74

– Итак, детишки, скоро начнется самое интересное, – говорит Сарацин. Он взмахивает кривой саблей, со свистом рассекая воздух. – Скоро, очень скоро я расскажу вам свою сказку, а пока, мои сахарные, ответьте-ка на вопрос…

Он обводит взглядом амфитеатр – высокая вытянутая голова цвета апельсиновой кожуры трижды поворачивается вокруг оси. Но если он рассчитывает этим кого-то удивить или напугать, то зря старается. Представление длится слишком долго. Дети, сидящие на деревянных скамьях, уже видели столько чудес и кошмаров, что их практически невозможно расшевелить. Да, они смотрят на арену, но в их глазах лишь усталость и скука. Сарацин в ярости принимается размахивать саблей.

– Ой, ну хватит уже! – плаксиво говорит Принцесса. – Давай, переходи к сути.

– Что есть суть? – философски замечает Доктор, но кто-то шикает на него из темноты, и Доктор умолкает.

Дафна ерзает на жесткой скамье. От долгого сидения на одном месте у нее затекла спина и ноют колени. Но Дафна боится встать, даже для того, чтобы хоть немного размяться. Ей кажется, стоит поднять голову, привлечь к себе хоть какое-то внимание, и ее тут же вытащат на арену и заставят участвовать в очередном жутком номере. А с этой арены никто не уходит живым. Только куклы, но они ведь и не живые по-настоящему.

Как давно она здесь? Как долго длится Представление? И когда же это все наконец закончится?