Рэдсайдская история - Джаспер Ффорде

Я надеялся, что не показал тревоги. Салли Гуммигут постаралась, чтобы ее наследие сохранилось и после Зеленой Комнаты.

– Так что, технически говоря, ты укрыватель – как и твой отец. Перезагрузка, тыковка – для вас обоих. Банти, теперь, когда ты знаешь, ты будешь действовать?

Она устроила большое представление из своей притворной нерешительности.

– Только если попросишь… У меня много дел поважнее, чем прочесывать Серую Зону ради неучтенных.

Виолетта улыбнулась мне:

– Решение за тобой, тыковка.

Я сделал глубокий вздох. Единственным фактором, играющим мне на руку, было время. Сейчас мне надо было только согласиться на Радужную Комнату, я не должен был ничего делать – пока.

– Хорошо же, – сказал я, – но если Джейн проиграет и все это будет впустую, то получится, что пять тысяч пролетели мимо твоего кармана, а я четыре дня буду заниматься понятно чем без согласия даром.

Банти неприятно хмыкнула:

– Тогда уж постарайся, чтобы она победила.

Радужное братство

Радужная Комната, как и многое в Хроматации, была одновременно и разрешена, и запрещена. Ее существование было против Правил, но она имела огромное значение для тех, кому требовалось социальное продвижение и у кого были наличные – и часто это были те же, кто распоряжался Правилами. Если вам был нужен хороший пример лицемерия, правящего государством, то дальше можно не искать.

Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»

После этого мы мало разговаривали. Вагон тихонько погромыхивал по рельсам, поезд попыхивал, и все это служило успокаивающим аккомпанементом, под который пар тянулся за окном. Мы на короткое время остановились в Западном Багрянце, затем в Восточном Багрянце, где к нам присоединилась заместитель Красного префекта, которая чувствовала себя неловко и нервно представилась.

– Участвуете в состязаниях на Ярмарке Бесправилья? – спросила Банти.

– Нет, – она немного покраснела, – у меня дела в Гранате. Я вернусь домой как можно быстрее.

Мы больше ничего не говорили, и меньше чем через час поезд прибыл на железнодорожную станцию Граната. В последний раз я был здесь меньше месяца назад, но мне показалось, что прошло сто лет – и за это время я узнал многое, но мало хорошего.

Нас встретили организаторы, все с красными лентами через плечо. Они приветствовали всех нас на «CDXCVI[40] Ярмарке Бесправилья Красного Сектора» и выразили надежду, что наше пребывание здесь будет приятным и веселым. Они также должны были проводить участников состязаний к домам, где те будут жить, и к людям, которые будут их принимать. От каждого дома в Хроматации ожидалось, что там будет иметься провизия для равного домочадцам количества гостей; столица Сектора вроде Граната могла разбухнуть вдвое без особого дискомфорта.

Запряженная лошадьми повозка была готова отвезти байки прямо на выставочную территорию Ярмарки к северу от города. Банти и Виолетта приветствовали соответствующие им по званию местные чины – думаю, в Гранате было по три префекта каждого цвета, с учетом размера города – и для них подогнали велотакси. До того как отправиться по делам, Виолетта передала мне «Билет Городского Гранатского туристического такси», горячо обняла меня на публике и велела исполнять мой долг усердно и профессионально, сказав, что она через несколько дней встретится со мной. Затем она направилась к семье, которая почти сразу же должна была выехать в Пурпур-Реджис. Когда Виолетта отошла, ко мне приблизилась Джейн и сразу поняла, что что-то не так.

– В чем дело, Эд?

– Потом расскажу.

Мы договорились встретиться попозже в чайной в Инфоцентре Плохо Нарисованной Карты, и она вместе с Карлосом и Амелией пошла проследить, чтобы байки в целости и сохранности доставили на велодром.

– Куда едем, командир? – спросил Носильщик, забирая мои вещи.

– Это, это и это в «Зеленый Дракон», – отдал распоряжения Томмо, показывая на наши чемоданы, и как-то с опаской подошел ко мне.

– Виолетта тебе сказала? – спросил он, как только Носильщик потрусил прочь с нашим багажом.

– Мне стоит в морду тебе дать, Киноварный. По какому праву ты продаешь мои яйца тому, кто даст больше?

– Кто даст больше? – отозвался он. – Отличная идея. Никогда не думал устраивать в Радужной Комнате аукцион. Думаешь, так лучше пойдет?

Я сказал Томмо, что ненавижу его, и пошел в направлении центра города, заставив того почти бежать, чтобы не отставать от меня.

– Послушай, – увещевал он, – это может очень хорошо для нас с тобой сработать.

– Чтобы ты цену устанавливал?

– И все остальное. Я сказал Виолетте, что мы сможем брать пятьсот за встречу с тобой, но поскольку у тебя 86 процентов, я могу выбить почти тысячу за раз.

– Вообще, я ближе к восьмидесяти семи.

– Да все равно. Пурпурные хотят сбалансировать Красный/Синий в своих детях, а Красные всегда хотят стать еще краснее. Мы сможем получить, сколько захочешь – плюс по пятьсот чистой прибыли за каждое осеменение! Я готов отдавать тебе четверть от этой суммы.

– Только четверть? – саркастически отозвался я, ускоряя шаг.

– Ну большую часть работы делаю я, – сказал он, даже не понимая, как по-идиотски это звучит, – добываю клиенток, назначаю время, подкупаю Цветоподборщика, держу отель в порядке и коридорных на нашей стороне. Тебе только и остается делать, ну, понятно что. И самый цимес в том, что мы получаем прибыль в любом случае – выиграет Джейн или проиграет. Это же беспроигрышный вариант для всех нас.

Я остановился так резко, что он чуть не врезался в меня.

– Слушай, ты, паразит, мне Виолетта руки выкрутила, чтобы я согласился, но сейчас ты, Томмо Киноварный, вот что для меня сделаешь – придумаешь, как добыть пять тысяч баллов таким способом, чтобы мне не пришлось нарушать мою верность Джейн. Сделай это для меня, и когда я стану Красным префектом, я буду нехило тебе должен, а мне кажется, что Томмо будет очень рад иметь у себя в долгу префекта.

Он недоверчиво уставился на меня.

– Ты правда не хочешь этого делать?

– Не хочу. Почему бы тебе не выдать себя за меня, Томмо? Это гораздо больше подходит тебе, чем мне.

– Не выйдет. Клиенты чуют такое кидалово – никто и пуговицы не даст, пока не увидит твоих баллов в книжке и не прочтет показаний твоего теста Исихары. Риск велик – они захотят убедиться, что товар надежный. Они не узнают, кто ты: по традиции ты закрываешь имя большим пальцем, чтобы сохранить анонимность.

– Заткнись на минутку, Томмо, – велел я. – Ты не понимаешь, насколько для меня все это оскорбительно?

– Правда?

– Правда.

– Дай подумать, – сказал он, как будто не планировал делать ничего подобного, – но поскольку у нас забронированы комнаты в «Зеленом Драконе» с оплатой за все, есть смысл их использовать, верно?

– Пожалуй.

Мы продолжали молча идти по оживленным улицам столицы Сектора.

Статус Граната с учетом коммунального пищевого потребления и управления требовал другого набора Правил, и потому ратуша была пропорционально больше, как и городская площадь перед ней, чтобы вмещать все население для речей, праздников и переклички раз в две недели. И более впечатляющей была статуя Манселла – в три человеческих роста, бронзовая и отполированная до блеска.

Мы с Джейн говорили о том, каково управлять городом такого размера, и зная то, что мы уже знали, повышенный уровень Плесени, приписываемой урбанизации, никогда не был связан с дурными санитарными условиями, высокой плотностью населения или пониженной моралью, как внушал нам «Спектр», но с пониженным порогом терпимости к правонарушениям. Нарушение Правил каралось почти сразу же, вероятно благодаря сети Желтых, которые подчинялись префектам, затем дело передавалось в руки Цветоподборщиков, которые совершали необходимое.

– Этот город по мне, – сказал Томмо, воодушевленный возвращением в место, где было столько возможностей сделать деньги. – Я привез негативы того яркого фотопроекта, о котором тебе говорил, и только что приметил фотостудию, где можно размножить снимки со скидкой – и очень вероятно, что она работает как эксклюзивный магазин. Встретимся в отеле.

Затем он исчез, но вместо того, чтобы пойти в отель, я двинулся туда, где находился аттракцион «Последний Кролик», прямо