Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

Москве, но было выше, массивнее, с более сложными формами. Округлые стены, усыпанные ромбовидными окнами, создавали ощущение чего-то одновременно технологичного и органичного. Здание не просто стояло здесь – оно казалось частью самого пространства, вплетённым в него, как дерево или холм.

– Центральный архив, – сказал Керн, когда они подошли ближе. – Место, где хранится история Летари, и, возможно, ответы на ваши вопросы.

Лиана остановилась у входа, провела рукой по гладкой поверхности стены, изучая её структуру.

– Оно… тоже живое?

– В каком-то смысле, – Керн легко усмехнулся. – Здесь всё создано по принципу адаптации. Архив изменяется, реагируя на запросы, на тех, кто сюда приходит.

– Значит, информация здесь не просто лежит и ждёт, пока ею заинтересуются?

– Нет. Она оживает.

Иван посмотрел на вход, где не было ни дверей, ни видимых систем защиты. Просто проём, ведущий внутрь. Тёмный, но не пугающий.

– И что мы должны увидеть?

Керн чуть наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, помимо его голоса:

– Правду о вашем выборе.

Как только они вошли внутрь, стены архива ожили. Лёгкое свечение пробежало по их поверхности, словно волна, и в центре зала возникло мягкое, рассеянное сияние. Не было экранов, не было проекционных панелей, но пространство начало трансформироваться, подчиняясь невидимому механизму, который следовал за мыслями Керна.

– Вы должны увидеть Орд-Нок, прежде чем судить о нём, – сказал он, слегка касаясь стены. – Слишком легко назвать его диктатурой, не понимая, почему он стал таким, каким стал.

Свет собрался в единую точку, а затем разлился перед ними движущимися изображениями. Иван сразу понял, что это не просто запись – это история, воссозданная в мельчайших деталях.

Сначала – Земля. Последние архивные кадры с кораблей, отправленных к Севантору. Монотонные голоса дикторов, краткие отчёты о миссиях. Затем – катастрофа. Исчезновение связи, крушение первых звездолётов, разрозненные группы выживших, пытающихся понять, где они оказались. Паника, хаос, голод.

– Когда стало ясно, что возвращение невозможно, – заговорил Керн, не отрывая взгляда от проекций, – люди оказались перед выбором. Орд-Нок возник не как тирания, а как необходимость. Это было решение тех, кто верил, что только порядок спасёт их.

Изображения сменились. Теперь перед ними вставали первые поселения. Военные и политики, бывшие на борту разбившихся кораблей, взяли управление на себя. Их опыт оказался востребован. Они знали, как организовать выживание, как наладить дисциплину, как строить систему, которая не сломается под давлением хаоса.

Централизованное планирование. Иван увидел, как они разрабатывали первые схемы городов, распределяли ресурсы, вводили систему жёсткого контроля над продуктами, строительными материалами, рабочими силами.

Единая власть заключалась в полном контроле Главного совета, состоящего из офицеров и чиновников, чьи решения были обязательны для исполнения всеми без исключения, поскольку от этого зависело выживание общества.

Равенство достигалось строгим контролем: частная собственность была упразднена, а каждый гражданин трудился на общее благо, получая ровно столько, сколько требовалось для жизни, но не имея права претендовать на большее.

Общественные работы и дисциплина составляли основу существования: сотни людей ежедневно трудились на стройках, создавали предметы первой необходимости, прокладывали дороги, а вся деятельность была выверена до мельчайших деталей, организована чётко и без хаоса.

– Они выживали, – продолжал Керн. – Но не просто так. Они создавали систему, которая должна была выдержать любое испытание. Они видели в этом не жестокость, а единственный возможный путь.

Картинка изменилась. Теперь перед ними современный Орд-Нок.

Города с серо-стальными зданиями, высокими, массивными, будто вырезанными из одного куска металла. Они были одинаковыми, с узкими окнами, строгими формами. Ни украшений, ни индивидуальности, только функциональность.

Широкие проспекты, уходящие в перспективу, идеальные в своей геометрии. Их пересекали пешие колонны рабочих, транспортные конвои, доставляющие грузы. Движение чёткое, словно организованное по невидимым законам.

Лозунги на улицах. Огромные плакаты, развешанные вдоль проспектов, несли в себе простые и прямолинейные послания, сопровождаемые изображениями людей, соответствующих идеологии государства.

– Труд – долг каждого! – рядом с этим лозунгом стоял крепкий рабочий в форме: его лицо выражало серьёзность и удовлетворение, а в руках он держал инструмент, символизируя неустанный труд во благо общества.

– Общество – выше личности! – этот слоган сопровождался изображением группы людей в одинаковых одеждах, с приподнятыми подбородками и уверенными взглядами, демонстрируя единство и подчинение общему делу.

– Порядок создаёт будущее! – здесь был изображён строгий мужчина в официальной форме, возможно, администратор или руководитель, чей уверенный жест указывал вперёд, к горизонту, символизируя движение вперёд под руководством твёрдой власти.

Люди на улицах. Уверенные, сосредоточенные. Ни суеты, ни хаоса, ни лишних движений. Иван вгляделся в их лица, ожидая увидеть страх, подавленность. Но нет. Это было не то. В этих лицах была цель, уверенность, понимание того, ради чего они существуют.

– Они не чувствуют себя угнетёнными, – Керн посмотрел на них. – Для них это не тюрьма, а способ жизни. Они верят в свою систему, потому что она работает.

Иван молчал. Он не мог отрицать, что увиденное выглядело цельным, продуманным, логичным. Это не было общество сломленных людей, это было общество, которое знало, чего хочет.

– Но есть одна деталь, – продолжил Керн. – Каждый, кто попадает в Орд-Нок, должен подчиняться. Здесь нет места индивидуальности в её земном понимании. Человек становится не просто гражданином – он становится звеном системы, винтиком в огромном механизме, где его личность растворяется в общем строе.

На экране появилось изображение границы города. Высокая стена, патрули. Человек, стоящий перед воротами, явно колебался. Судя по одежде, он пришёл из другого мира, возможно, из Летари. Он разговаривал с охраной, потом медленно шагнул внутрь, делая выбор, после которого его существование переставало принадлежать ему одному.

– Если ты входишь в Орд-Нок, ты больше не можешь уйти. Ты принимаешь их законы, ты становишься частью системы. Здесь не бывает исключений, кроме вас, конечно. Когда вы будете посещать Орд-Нок, вы под дипломатическим статусом Летари.

Картинка застыла. Иван провёл рукой по лицу, обдумывая увиденное.

– Ты хочешь сказать, что они не держат людей силой, но выйти оттуда нельзя?

– Потому что они считают, что это разрушит баланс. Свобода выбора заканчивается в момент входа. После этого ты не просто гражданин – ты часть механизма, и этот механизм не терпит нарушений.

Лиана вздохнула, скрестив руки на груди:

– Они видят в этом силу, а не слабость.

– Именно, – подтвердил Керн. – Они верят, что Земля рухнула бы, если бы следовала хаосу. Что только твёрдая рука может удержать цивилизацию.

Он замолчал, давая им время осмыслить. Иван смотрел на неподвижную картинку – город, упорядоченный, как военный парад. Он мог понять, почему это работает. Но принять? Это был другой вопрос.

Перед ними на голографических панелях возникал Летари – город, существующий