Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

– Земля не может позволить нам существовать, – продолжил Керн. – Если информация о том, что здесь возможно, выйдет за пределы Севантора, вся их система рухнет.

Иван чувствовал, как сжимается его горло.

– Почему?

Керн посмотрел на него.

– Потому что мы доказываем, что империя не нужна.

Тишина была оглушающей. Лиана прикусила губу, затем покачала головой.

– Если это правда… почему они не отправили сюда армию? Почему не стёрли всё подчистую?

Керн горько усмехнулся:

– Они пытались. И не раз. Но здесь действуют другие законы, и они не могут их контролировать. – Он сделал шаг вперёд, встал прямо перед ними. – Вы не можете покинуть планету. Никто не может. Это наш единственный шанс выжить.

Возмущение накрыло их мгновенно.

– Ты держишь нас в заложниках? – резко бросил Иван.

Лиана вскинула голову, её глаза сузились.

– Ты сказал, что здесь свобода. Но если мы не можем уйти – чем это отличается от тюрьмы?

Керн выдержал их взгляды:

– Это не тюрьма. Но выхода действительно нет.

Иван шагнул ближе:

– Почему?

– Потому что, если вы уйдёте, они узнают.

Слова прозвучали спокойно, но в них была та холодная истина, которая не нуждается в доказательствах.

Лиана вздохнула, закрыла глаза на секунду.

– А если мы захотим остаться, но Земля всё равно узнает? Что тогда?

Керн медленно кивнул:

– Тогда начнётся война.

Тишина снова сгустилась, но теперь она была другой. Давящей.

– И что вы собираетесь делать? – голос Ивана прозвучал глухо.

Керн взглянул на него, и в этом взгляде не было сомнений.

– Мы будем защищаться.

В этот момент Иван понял, что решения уже нет. Выбор был сделан ещё до того, как они пришли в этот мир.

Они двигались молча, шаг за шагом возвращаясь по той же дороге, по которой пришли утром, но теперь, казалось, каждое их движение было отягощено грузом мыслей, которые они не решались озвучить.

Каждый понимал, что возвращались они той же дорогой, по которой пришли утром, но теперь город казался другим. Просторные улицы больше не были символом свободы – в их глазах они стали границами, не менее жёсткими, чем стены. Вчера здесь ощущалась лёгкость, но сегодня воздух казался густым, тяжёлым, насыщенным смыслом, который они ещё не могли до конца принять.

Иван и Лиана не смотрели друг на друга. Им это было не нужно. В их молчании звучало больше, чем можно было бы выразить словами.

Когда они вернулись в дом, всё внутри осталось прежним: плавные формы, мягкий свет, идеальная гармония пространства. Но теперь это место не казалось им убежищем. Оно было решением, которое они ещё не приняли.

Лиана первым делом подошла к окну. Закрыла глаза, глубоко вдохнула, но воздуха всё равно не хватало.

Иван сел за стол, и не двигался, не пытался заговорить. Он просто смотрел в пространство перед собой, не видя его.

Прошло несколько минут, прежде чем Лиана, всё так же не оборачиваясь, тихо спросила:

– Ты хочешь вернуться? Ты действительно можешь представить, что мы снова окажемся там, среди тех людей, кто теперь будет смотреть на нас не как на своих, а как на угрозу?

Иван чуть дольше, чем нужно, задержал дыхание, потом сжал пальцы в замок и выдохнул:

– Я больше не знаю, куда хочу. Я не понимаю, где мой дом. Я думал, что знаю, но теперь всё кажется иллюзией.

Лиана медленно обернулась, облокотилась на подоконник, глядя прямо на него.

– То есть ты всё-таки думал об этом? О возвращении?

– Конечно думал, – кивнул он, чуть склонив голову. – Но всякий раз, когда я пытаюсь представить этот момент, что-то внутри меня сжимается, будто предупреждает, что ничего уже не будет так, как прежде.

Она сделала пару шагов к столу, оперлась о спинку стула, продолжая смотреть ему в глаза.

– И?

– И я не знаю, что выбрать. Мне казалось, что я должен хотеть вернуться, потому что это правильно, потому что там вся наша жизнь. Но что, если той жизни больше нет?

Она усмехнулась коротко, но в этом не было ни насмешки, ни облегчения:

– Значит, ты просто не хочешь признаваться себе, что дороги назад уже нет?

Он посмотрел на неё тяжело, внимательно, будто искал в её взгляде ответ на вопрос, который сам не решался задать.

– Если бы ты действительно верила, что возвращение невозможно, ты бы даже не задумывалась над этим вопросом и не искала бы подтверждений у меня.

Она опустила глаза, провела пальцем по гладкой поверхности стола, словно надеясь найти там хоть какую-то опору.

– Если мы вернёмся, нас либо казнят, либо превратят в инструмент, которым будут пользоваться до тех пор, пока он не сломается.

– Да, – произнёс Иван, но его голос звучал неуверенно, будто он ещё сам пытался осознать вес этих слов, их окончательность и ту реальность, которую они создавали.

– А если мы останемся, мы станем частью этого мира. Полноценной частью. Не просто наблюдателями, а теми, кто должен принять его правила.

– Да, – вновь повторил он, но теперь с иной интонацией.

Лиана опустилась на стул напротив, положила локти на стол и сцепила пальцы, устремив взгляд в никуда.

– Ты понимаешь, что это не просто другое место, где можно жить? Это не переселение. Это не новая работа, не новое окружение, где ты можешь сохранять свою прежнюю сущность. Здесь тебе придётся стать кем-то другим, кем-то, кого ты, возможно, сам ещё не знаешь.

Она запнулась, но Иван уже понимал, что она хочет сказать.

– Это существование, в котором привычные нам правила больше не имеют силы, где всё устроено иначе, где понятия власти, подчинения и свободы имеют совершенно другую природу, отличную от той, что мы знали раньше.

Лиана кивнула.

– Мы не сможем делать вид, что всё как раньше. Не сможем держаться за старые убеждения, потому что они просто не будут здесь работать.

Иван медленно провёл ладонью по лицу, словно надеясь прояснить мысли:

– Мы больше не сможем вернуться к прежним версиям себя, не сможем притвориться, что ничего не изменилось, потому что внутри нас уже зародилось нечто новое, что невозможно игнорировать.

Лиана молчала, но это молчание сказало больше, чем любые слова.

– Здесь у нас больше свободы, чем было когда-либо на Земле, – сказал Иван, глядя ей прямо в глаза, словно проверяя её реакцию.

Лиана сжала губы, медленно кивнула, но в её взгляде мелькнуло сомнение:

– Но свобода – это не просто отсутствие контроля. Это не возможность делать что хочешь, не ощущение, что ты никому ничего не должен.

– А что тогда? – Иван прищурился, наблюдая