Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

– Кайзерова стола! То есть ты правда думаешь, что он пролежал здесь три эпохи и даже не заржавел? – продолжал Бернар сомневаться в шверте и рыться в последнем сундуке. Его злил этот старый хлам, и Ганс злил, и шверт его дурацкий. – Ага, и ножны не истлели? Даже латунь не почернела!

– Ты не представляешь, с какой сложной перверсией мог быть выкован такой шверт. Одним богам известно, сколько времени и труда в него вложили: выбивали примеси бурой, правильно закаляли сталь, мешали масла, составляли надпись, готовили обряд освящения, подбирали верный день и даже час. Неудивительно, что время над ним не властно! Наверняка он сразит даже бесплотного призрака.

Полуэльф тут же оторвался от дела и протянул руку:

– Тогда давай его сюда. Прирежем их обоих – и дело в шляпе!

– Нет уж, он побудет у меня.

– Да ты фехтовать даже не умеешь!

– Конечно умею! Я всё-таки риттер. – Ганс уже приладил ножны на боку и тут же спрятал их, отвернувшись от Бернара. – Сначала попробуем провести обряд.

– А Нисса?.. Ты о ней подумал? Вдруг она её уже…

– Всё равно пока Клотильды здесь нет – шверт не поможет. Ты нашёл браслет-то?..

– Здесь его нет… – покачал головой Бернар, поднимаясь от распотрошённого сундука. Озираясь, он вышел из сокровищницы.

– А ты точно уверен, что горгулья показала клозет?

– Ну… да… – протянул Бернар задумчиво. – Неужели она бросила его прямо в?.. Этот брак ей настолько осточертел?!

– А что она показала?

– Ну, сначала она показала, что надо идти вниз, в крипту. Потом такое ведро, и в него падает что-то. – Юноша как мог повторил пантомиму Лив и открыл дверь в уборную, вновь освещая её фонарём. Ганс, держа свечу, зашёл в спальню слуг:

– Вообще ни на какой клозет не похоже. Это не ведро, а дом какой-то… Что могло падать на дом? Слушай, с чего ты взял, что это клозет?

– Ну помнишь же, Оддбьорг рассказывал…

Бернар не успел договорить. Из комнаты слуг донёсся крик, затем лязг, потом топот. Полуэльф бросился на помощь Гансу, вынимая пистоль. В спальне каменный слуга вжал в стену хрипящего и дрыгающего ногами эрудита, давя ему на горло.

Бах! – голова слуги разлетелась брызгами каменной крошки, и истукан застыл. Упавший Ганс тяжело дышал и ошарашенно щупал свою шею.

И вдруг от лестницы послышался топот дюжины каменных ног.

– Мердэ! – выругался Бернар, бросаясь наружу, к дальнему концу коридора. – Колдун, сделай с ними что-нибудь! Я их задержу!

Ганс побежал обратно в сокровищницу к своим вещам, судорожно соображая… Дюжина врагов! Каменных мертвецов! Что с ними делать-то?! Какой тут опус? Из коридора донёсся крик Бернара, исполненный страданий.

– Гениально! – воскликнул эрудит, вдохновлённый своей идеей.

– Больно! – кричал Бернар.

– Дехронизация Каммергофера! – отвечал ему Ганс, перебирая короб с висцерой. – Я придумал! В тот раз не сработала – декаданса не будет!

Он выскочил из комнаты, держа в руках необходимое, и увидел Бернара: тот стоял в коридоре, буквально закрывая проход своим телом. Слуги лезли к Гансу, пытаясь отпихнуть первопроходца в сторону. К счастью, из-за тесноты они сильно мешали друг другу. Один из каменных призраков впился зубами в руку полуэльфа. Другого Бернар отпихивал ногой.

– Быстрее, пюта дэ шаронь[39]! – орал следопыт, глядя на то, как магус раскладывает в полутьме по полу какие-то камешки.

– Я не могу так быстро импровизировать! Нельзя подбирать оксюмороны наобум!

– Ганс, мне насрать! Колдуй свой опус скорее!

– Точно! Висцера!

Эрудит показал Бернару окаменевшую руку крестьянки, откопанную в деревне. Конечно, Ганс носил её с собой. Нужен был абсурдус – смысловой оксюморон… но его целый обед продумывать! Одно дело – отложить крушение грибного ствола в подземелье на пару мгновений и совсем другое – остановить дюжину сатиров на… сколько? Ну хоть на сколько-то!

– Сволочь! Ублюдок! – ругался Бернар, борясь со статуями. По рукам его текла кровь, он выламывал им каменные зубы, раздирая о них кожу.

– Абсурдус… абсурдус…

– Ма-а-ама!

– Бернар, ты сбиваешь меня криками! О… великолепно!

Ганс совершенно случайно нащупал обручальный браслет Оддбьорга – из него можно было экстрагировать желание сохранить всё как прежде. Он надел браслет на руку крестьянки.

– Смотри, абсурдус!

Бернар в ответ просто орал от боли и усталости. В неистовой борьбе молчаливые слуги сдвигали его шаг за шагом, всё ближе и ближе к Гансу, увлечённому опусом. Тот видел крупным планом лицо полуэльфа, искажëнное болью.

– Локус! У нас есть прекрасный локус! Терпи! – кричал эрудит, отбегая в дальний конец коридора, но не потому, что там безопасней.

А потому, что там находилась идеальная позиция для опуса, у дальней стены под входом в замок, где застыла жизнь, в центре долины, где застыло время. Террономический оксюморон!

Ганс встал на отхожую лавку и приступил к чтению арканума – крылатой эльфийской фразы, переведённой на остландский диалект древнелюдского языка: «Вэрд их цум аугэнблике загэн: фервайле дихь, ду бист зо шëн» – «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Теперь гармония. Вынув из футляра скрипку, Ганс упёр её в грудь и заиграл весёлую мелодию, постепенно её замедляя…

– Я больше не могу! – прервал Бернар свой нечленораздельный крик речью.

Он упал. Один слуга тут же пробежал мимо, но полуэльф в последний момент схватил его за лодыжку и опрокинул. Вскочил, но его снесли остальные слуги, потом схватили Бернара за руки и ноги, кусая и раздирая на части…

Вот чего не хватало диссонанте!

– Кричи на полтона ниже, Бернар!

– Что, мать твою?! – Кожа следопыта стиралась до крови об каменные ладони. – А-а-а!

– Прекрасно! Но на полтона ниже! Не выходит обертон.

И Бернар действительно смог – диссонанта сошлась! Зазвучала флейта!

Но этого было недостаточно. Слишком многого требовала дехронизация Камергофера, слишком сложный опус, слишком…

Нужен был последний оксюморон. Аффектус? Но какой? Лихорадочно соображать опусы невозможно. Мысли выпадали из Гансовой головы, терялись… Ещё тут эти крики Бернара.

Точно!

Вдруг эрудит прекратил игру, поднимая в воздух скрипку и смычок.

– Вот он! Аффектус! – воскликнул Ганс и бросил инструмент под себя, в дыру клозета, прямо в вековые нечистоты.

За скрипкой последовала и рука крестьянки с браслетом Оддбьорга. Наконец, истианец вынул из ножен меч хютеринга и победоносно вонзил его туда же – в ведро с дерьмом!

В следующий миг клозет и коридор озарила яркая вспышка. На тёмных стенах заиграли блики – красные, голубые, жёлтые, зелёные. И вдруг каменные слуги застыли на месте! Они скрежетали от натуги, но не шевелились!

Бернар, уставший, измученный и окровавленный, с трудом выбрался из толпы замерших врагов и поспешил к Гансу.