Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

– Если я соглашусь… – начал Ганс. – Если я соглашусь… Я хочу сначала услышать имя владельца книги.

Клотильда рассмеялась недобрым смехом.

– Снова торгуетесь, Ганс? Боюсь, на этот раз вам действительно нечего положить на свою чашу весов. У меня же, наоборот, есть ещё ваш маленький слуга. Я вполне могла бы получить всё, что захочу, в обмен на его жизнь и здоровье. Но я не лесной раубриттер или, чего хуже, грязный грюнхаут. В моих жилах течёт… или, увы, текла голубая кровь. Я не стану этого делать.

Хозяйка долины снова рассмеялась, упиваясь своей властью. Затем прибавила суровым тоном:

– После суда вы получите своё. И белку. Не раньше, но и не позже. Слово ордфрау!

– Я хочу его видеть! – пролепетал эрудит.

– О, Ганс, у вас были все возможности его увидеть, – ответила хозяйка долины елейным голосом. – Да и сейчас вполне остаются. Смотрите внимательнее!

Ганс тяжело вздохнул.

– Вы мне Чкт-Пфчхи, имя того, кому отдали книгу Витца о Гангберте, и этот… определитель незнакомцев. А я… обеспечу вам близость с Бернаром.

Клотильда удовлетворённо кивнула.

– Вы… позволите мне зарисовать алтарь? – наконец спросил Ганс, поворачиваясь к барельефам Эйтри. – Это не займёт много времени.

– Что угодно, Ганс, что угодно! Вы не против, если я составлю вам компанию? Мне всегда нравилось в мортуарии. Здесь так… торжественно.

– Разумеется, – ответил Ганс. – Только я, увы, буду плохим собеседником. Мне придётся сосредоточиться на работе.

Магус испытал облегчение от того, что Клотильду не пришлось упрашивать. Если она вернётся одна, а Бернар ещё не закончил, у них обоих будут большие проблемы. Что же касается всего остального, он чувствовал себя ослом, перед которым на палке привязали морковку, чтобы он шёл вперёд, не проявляя излишней строптивости. Что за игру затеяла эта женщина? Ну почему она не желает просто уйти в Тот мир, оставив всех в покое?

Глава, в которой наша история находит неожиданную развязку

Из всех человеческих страстей наиболее схожи меж собою любовь и ненависть. Обе толкают нас на большие поступки, и лишь изначальный импульс поможет понять, добродетельны эти поступки или дурны. Потому следи, юный Постум, чтобы голова твоя всегда оставалась на плечах.

Св. Гонорий Драконоборец, «Наставления Постуму»

События, произошедшие дальше, дорогой читатель, ваши покорные слуги наотрез отказываются понимать. Казалось бы, всё идёт по намеченной стезе: суд назначен, проведи его – и всë. Клотильда, Оддбьорг и Хаймунд обретут долгожданный покой; Ганс получит имя владельца книги и определитель незнакомцев, а остальные первопроходцы – награду от ратуши, ведь долина Зерпентштайн станет безопасна; никому не придётся никого убивать; все будут счастливы! Но нет, ничего не идёт по плану, когда каждый участник повествования тянет одеяло на себя. История превращается в полную неразбериху. В таком положении честному хроникёру не остаётся ничего, кроме как дотошно всё записать, постаравшись передать события ровно в том порядке, в каком они происходили.

Ганс и Клотильда ушли вниз, а Оддбьорг продолжал задумчиво разглядывать резьбу на колоннах.

– Восхитительное мастерство, даже в таких деталях, – заметил Бернар, но старик в ответ лишь хрустнул сухими губами. – Ты ведь сам их вырезал? И видел все эти годы…

– Да, – бесстрастно признал хозяин замка. – Но я вижу их в последний раз. Последнее, что мне дорого в Этом мире.

Бернар колебался. Выходит, Оддбьорг действительно собирался мирно уйти в Тот мир? Может, он бы помог с поиском Чикки? Может, он и Клотильду готов был уничтожить? Такой союзник пригодился бы. Старика ведь тоже придётся как-то убивать…

Нет! К бесам этих бесов!

– Пока мы их ждём… – будничным тоном обратился к старику Бернар. – Где у вас можно переодеться к празднику?

– Наверху есть гостевые покои, – безразлично ответил гном. – Попроси слуг показать тебе.

– Ага, спасибо!

Следопыт поспешил наверх. Действовать надо было быстро и незаметно. Найти Чикта, а затем и браслет.

Первопроходец бесшумно прокрался по лестнице – как будто ступал не по камню, а по пуховым перинам. Подъём завершался широкой аркой; он аккуратно выглянул из-за неё в тёмный мрачный коридор и затаил дыхание. В дальнем его конце шептались две каменные служанки на древнелюдском:

– Они разводятся!

– Не говори ерунды, они просто опять поссорились.

– Нет, они вправду разводятся! А представь, если их действительно похоронят? Что с нами тогда будет?

– Не представляю, Урсула. Может, это всё тогда закончится…

– Не верится. После стольких лет… Я так устала работать.

– Терпи, Урсула, терпи.

– Мам, ты мне уже триста лет это повторяешь!

– И ещё триста буду! Лишь бы они господ не убили, Урсула. Тогда и нам конец.

– Да, нельзя этим путникам верить. Надо следить в оба. Никого они не упокоят, только самих себя…

Бернар глянул назад – вниз по лестнице. Может, вернуться к Оддбьоргу? Попытаться поговорить?..

Нет! Он дождался, когда служанки уйдут в одну из комнат, и двинулся дальше.

Дверь по правую руку была приоткрыта, и Бернар невольно заглянул в гостевую комнату. Стол, несколько кресел с резными ручками – всё в пыли. В дальнем конце возвышалась деревянная кровать. Пол был густо устлан пылью и… костями, множеством костей – там были и люди, и даже гномы. Несколько мгновений Бернар смотрел в пустые глазницы случайного черепа, не находя сил отвести взгляд. Призрак, демон, сатир, дьофулица, лярва… одним словом – чудовище. Но надо было спешить. Юноша перешёл на другую сторону коридора и толкнул следующую дверь. Она жалобно скрипнула, а после снова воцарилась гробовая тишина.

Это были хозяйские покои. Внутри пахло пылью, вереском и лавандой. У противоположной стены стояла двуспальная кровать с полуистлевшим балдахином, когда-то тёмно-лиловым, а теперь грязно-серым. Рядом с ней – детская кроватка, богато украшенная резьбой. Руку мастера легко было узнать. Оказывается, он работал не только с камнем, но и с деревом… типичный ёрднур.

Слева низенькая дверь вела в чулан, а дальний угол скрывала резная ширма, почерневшая от времени. Между кроватью и письменным столом, притулившимся у окна, стоял пузатый сундук с врезным замком. А на полу посреди комнаты лежала очередная статуя – опрокинутая и расколотая на несколько частей.

Первопроходец безошибочно узнал в ней хозяйку замка. Это… это и было тело Клотильды? Но почему она окаменела? И где голова?

Бернар шагнул к изваянию. Он внимательно прислушивался – не идёт ли кто? Но, кажется, в этом замке даже звуки так долго лежали без надобности, что тоже покрылись толстым слоем пыли.

И тут по спине лазутчика побежали