Долина Зерпентштайн - Саша Левашов

Ганс открыл свой журнал и записал в нём два слова на первой аркане: маледиктус фаталис – «проклятье обречённости».

Но было и ещë кое-что, что тревожило книжника. Если раньше он думал, что Гангберта проклинали невинные жертвы его священной борьбы, то теперь было ясно: проклятья кайзера – дело рук убитых им чертей. Во что бы то ни стало нельзя было допустить, чтобы история Клотильды и Оддбьорга окончилась убийством!

– Прекрасная история, не правда ли? – Клотильда дала Гансу время, чтобы дочитать и осмыслить прочитанное. – И это происходило здесь, у подножия Снакфьелль.

– Воистину, Скюльптюр – настоящий мастер, – проговорил Ганс, разглядывая барельефы.

И тут взгляд эрудита упал на сам алтарь Орднунга. На нём было подношение – огромный желтоватый клык на резной костяной подставке.

– А это… – Ганс подошёл поближе, дабы как следует разглядеть священный дар.

– Да, совершенно верно. Это клык самого Лаписерпентовиридеуса. По крайней мере, так принято считать у нас в семье.

– Он больше локтя в длину. В наши дни ни у кого таких нет. Восхитительно! А ведь есть скептики, полагающие, что драконы не вымерли, но вовсе не существовали.

– А на алтаре Хютера, Ганс, есть ещё железа, из которой дракон изрыгал огонь. – Клотильда обратила внимание эрудита на громоздкую пыльную колбу, наполненную желтоватым раствором. Внутри плавал бесформенный кусок плоти размером с Гансову голову, о природе и назначении которого без подсказки ордфрау магус мог бы только догадываться.

У входа в зал стояла старая деревянная скамья подсудимого – мальтеорус устало сел на неё.

– И всё же предлагаю вернуться к суду, – сказал он деловито. – Я бы предложил вам с Оддбьоргом почтить память Хаймунда и приступить к обряду на закате. Вас это устроит?

– Вполне. Лучшего времени я бы и не придумала. Что ж, пора исполнить и мою часть нашей концессии. – Клотильда села рядом с Гансом и виновато сложила руки на коленях.

– Слушаю внимательно, – ответил Ганс. Чем сильнее разгоралось в нём нетерпение, тем отчётливее было и другое чувство – ожидание подвоха.

– Вы привели сюда Одди. И пусть наша история завершается вовсе не так, как я рассчитывала, полагаю, что вы вполне заслужили награду. Я обещала сказать вам, где книга Нитигиса Витца. Она больше сотни лет лежала здесь, на алтаре Пертиссимуса, но… увы, у меня её больше нет. Я отдала её странствующему эрудиту в обмен на… одну любопытную вещицу. Но у меня записано имя этого человека! И я знаю, что он повёз книгу в своё родовое имение: он сам об этом говорил.

Внутри Ганса всё обрушилось. Вот же двуличная змея. Обманула, провела!

– И кто же этот… странствующий эрудит?

Магус пытался говорить спокойно, но ордфрау, конечно, читала его как открытую книгу, небрежно листая страницу за страницей в поисках чего-то, известного лишь ей.

– О, я с удовольствием скажу, – ответила графиня. – После того как вы выполните свою часть второй нашей концессии. Помните, я вернула вас с Той стороны? За вами должок!

– И… что же я должен сделать?

Десятки догадок, одна другой безумнее, проносились перед мысленным взором эрудита. Обречь на смерть друзей? Стать одним из её каменных слуг? Чего может потребовать лярва в обмен на спасение жизни?

– Прежде всего, Ганс, – продолжала хозяйка долины, понизив голос, – я хочу, чтобы вы дали слово, что этот разговор останется между нами.

– Даю слово, – кивнул озадаченный мальтеорус.

– Хорошо. – Призрачная горгона явно не знала, с чего начать. Она сложила руки в замок на коленях и нервно перебирала пальцами. – Видите ли, Ганс, бестелесное существование, имея ряд несомненных преимуществ, также лишает вас многого, чем может ежедневно наслаждаться живая плоть. Ганс, в моих глазах уже триста лет не горели звёзды! Но в полной мере я осознала это только давеча, когда ваш слуга, Бернар, утешал меня в трапезной. Я прошу у вас дозволения… овладеть вашим телом буквально на несколько котелков…

– Вы… Что? – Ганс не верил своим ушам.

– Всего на несколько котелков овладеть вашим телом! Чтобы я могла насладиться любовью этого очаровательного юноши.

– Это… не… это немыслимо! – От волнения эрудит вскочил.

– Я бы попросила об этом вашу слугу-гному, но я её здесь не вижу. Надеюсь, она в порядке?

Сердце истианца забилось чаще.

– Да, в полном, – ответил он. – Она… э… занята.

«Ну и дурак же ты, Ганс! – думал эрудит про себя. – Зачем говорить больше, чем от тебя требуется?»

– Хорошо, когда слуги при деле, – довольно кивнула ордфрау, и в глазах её блеснул голодный огонёк. – К слову, Ганс, напомню, что вы также обещали мне найти останки Хаймунда. Дело двигается?

– Нам… – Ганс судорожно подбирал слова, – нам… нужно ещё немного времени на поиск.

Клотильда снова удовлетворённо кивнула. И – Ганс готов был поклясться – она как будто незаметно облизнула губы. Неужели догадалась? Но, не дав магусу до конца осознать, что случилось, ордфрау продолжила:

– Насколько я вижу, Ганс, вы тоже неравнодушны к Бернару.

– Что? Я? Ни в коей мере! – тут же отмахнулся книжник.

– От нашей концессии выиграют оба. Я соблазню его для вас! Вам ничего не надо будет делать! Вы ощутите радость любви в полной мере, как будто меня и не будет рядом.

– Какую радость? Какой любви? – Ганс как мог отводил свой взгляд.

– Взамен я прошу лишь дозволения позаимствовать ваше тело и… вспомнить, как это вообще бывает, – продолжала Клотильда не замечать его отрицания.

Мальтеорус выпучил глаза от ужаса, будто бы увидел, как оживают фигуры на алтарях.

– Позаимствовать моё тело?.. Нет! Это исключено.

– Посмотрим на это с другой стороны. Разве вы позволите простой дворянке уйти в Тот мир, так до конца и не познав Этот? Ведь я умерла молодой.

– Собственно, такой подход в корне меняет ситуацию. – Эрудит, бледнея, продолжал тщательно рассматривать барельефы. – Действительно, как я могу отказать столь настойчивой просьбе…

– Хорошо, не вы, а я. – Графиня усмехнулась. – Я проведу чарующие мгновения с вашим другом!

– Да! Вы меня вынудили. Я буду полностью лишён власти над своим телом и не смогу сопротивляться желаниям.

– Исключительно моим желаниям, самым сокровенным и запретным, – томно прошептала она ему на ухо, обдувая могильной стужей.

Сердце книжника пустилось в галоп. А Клотильда вернулась обратно к деловому тону:

– А кроме того, я назову вам имя эрудита, забравшего книгу, и отдам определитель незнакомцев, на который он её выменял. И отпущу белку, разумеется! Учитывая то, что я уже спасла вас от смерти, вы приобретаете от нашей концессии гораздо больше, чем я. Подумайте.

Наступила пауза, в течение которой Ганс пытался вернуть себе хладнокровие и трезвость ума. Графиня,