Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев

в сознание преступника, вытаскивая оттуда истину. Бесспорную. Кристально чистую. Её нельзя обжаловать или оспорить. Её можно только принять. И её принимали безоговорочно во всех десяти измерениях.

Но в последние годы его редко привлекали к работе. Роскошная мантия, расшитая золотыми нитями, пылилась в шкафу, а массивный перстень с печатью истины, который он всегда носил на указательном пальце, потускнел от бездействия.

История наделила его уникальной привилегией — устанавливать окончательную истину. Ирония в том, что с развитием цивилизации эта привилегия стала ненужной. Обычные суды — уголовные, гражданские, военные — прекрасно справлялись сами, опираясь на законы Империи или Альянса. Даже международные скандалы или процессы против высокопоставленных чиновников редко доходили до его кабинета. Великие державы научились беречь хрупкий мир, и эта мудрость невольно отнимала у судьи возможность применить свой исключительный дар.

Его участие требовалось лишь в редких случаях — когда дело затрагивало интересы обеих великих держав: Империи и Альянса Свободных Миров. Например, если преступление, совершённое в Альянсе, влияло на Империю, требовалось решение, устраивающее обе стороны. Ювастирион выступал третейским судьёй и выносил окончательный вердикт. Его слово считалось законом.

Но мир менялся. Теперь он нуждался в дипломатах, а не в военных. Без конфликтов работа для судьи просто исчезала. Парадокс заключался в том, что тот, кто призван улаживать споры, мечтал о противостоянии. Пока, однако, дипломаты побеждали. Даже накалённые страсти вокруг сангиния пока только намекали на возможный конфликт. Такими темпами институт судей высшей инстанции скоро уйдёт в небытие. Герцог негодовал.

— Рексилинор, где тебя носит, бездельник, — герцог пнул смотревшую на него бутылку, слегка поморщился от боли и прокричал. — Где мой дарианский коньяк? Рексилинор! Неси ещё бутыль... Пройдоха.

Герцог попробовал встать, но закружилась голова, и он грузно опустился в кресло. Он взял в руки пустой бокал и силой швырнул туда, где, по его мнению, находился слуга. Бросок не получился, и снаряд полетел совсем не туда, а прямиком на мягкие подушки дивана. Сегодня посуда явно издевалась над судьёй. Не хотела разбиваться. Ну никак.

Одной из обязанностей судьи последней инстанции являлось подтверждение истинности оттисков мысли — своеобразных «слепков» памяти, используемых как доказательства. Его печать на оттиске означала, что информация достоверна и не может быть оспорена. Именно поэтому его суд называли судом последней инстанции.

Но вызвать Ювастириона мог не каждый. Это право имели только великие: великий архимаг, великий император и хранители. Представьте, насколько серьёзным должно быть дело, чтобы вовлечь в него таких влиятельных фигур.

Пока таких дел не случалось, Ювастирион жил на планете Фелария. Густой аромат экзотических цветов здесь висел в воздухе, а над головой играли фиолетовые и золотые всполохи. Его роскошное поместье окружали сады, где каждое утро слышалось пение редких птиц, а под ногами мягко стелился мох. Его огромное жалование позволяло купить всё, что только продавалось в мирах десяти измерений. Дома? Пожалуйста, хоть целыми кварталами. Женщин? Можешь купить их всех. Но всё это давно наскучило. Единственное, от чего он никогда не отказывался, — это вино.

Ювастирион чувствовал пустоту. Его руки, привыкшие к тяжести судейского молотка, теперь лишь перелистывали страницы книг или сжимали холодный бокал. Он скучал по напряжённой тишине зала суда, по своему властному голосу, решающему судьбы миров.

Он знал, что рано или поздно его снова призовут. Но пока ему оставалось лишь ждать, наблюдая, как закаты окрашивают небо Феларии в багровые тона, и мечтать о дне, когда мантия снова ляжет на его плечи, а перстень засияет, как в былые времена.

Сообщение от слуги Рексилинора застало Ювастириона врасплох. Судья, с куском телятины в руке, замер на мгновение, а затем жирный кусок мяса смачно упал ему на колени.

— Что?! Ах ты... Тухлая говядина! — воскликнул он, вытирая руки салфеткой. — Ты сказал, господин Сариус? Святые угодники, Рексилинор, ты только сейчас сообщаешь, что через двадцать минут у меня сеанс связи с великим архимагом? Кажется, ты слишком много времени проводишь с красотками на пляже. Может, стоит урезать твоё жалование? Или ты хотя бы позаботился о безопасной зоне для конфиденциальной связи?

— Ваше сиятельство, — с поклоном ответил слуга, — для вашего разговора подготовлен зал с бассейном. Ни одна душа не помешает вашей беседе.

— Ладно, — буркнул Ювастирион. — Подай туда коньяк и сигары. И вызови модуль. После разговора я отправлюсь в офис. Пусть подготовят мантию и мой походный бар. В прошлый раз от дарианского коньяка у меня голова раскалывалась.

«Этот бездельник Рексилинор, — подумал судья, — выбрал самое неподходящее место для серьёзного разговора. Как я буду выглядеть в пляжном костюме рядом с мантией архимага? Нет, этот слуга явно напрашивается на выговор. Да и я, кажется, слишком расслабился. Надеюсь, Сариус звонит не просто поболтать. Какое-нибудь сложное дело сейчас было бы кстати. А то я, кажется, теряю хватку от безделья».

Голографическая фигура Сариуса появилась перед ним почти сразу.

— Ваше сиятельство, — начал архимаг без предисловий, — я осмелился прервать ваш отдых ради чрезвычайно важного дела. Оно требует вашего незамедлительного участия. Прошу отнестись к нему со всей ответственностью, присущей вам. Дело очень деликатное и касается лично меня.

— Неужели нашёлся кто-то, кто рискнул задеть интересы столь великого сановника? — с едва заметной ухмылкой ответил Ювастирион. — Вы же меня знаете, ваше превосходительство! Для вас я готов осудить кого угодно — хоть чёрта, хоть ангела. Расскажите, в чём суть дела.

— Всё просто, — продолжил Сариус. — Мне нужно, чтобы вы отправились на одну из колоний Альянса и вынесли вердикт о аннигиляции обычного преступника. Но это не главное. Мне крайне важно, чтобы вы подтвердили подлинность оттиска мысли. Я предоставлю его вам лично при нашей встрече в Даре. Завтра за вами на Феларию прибудет мой личный крейсер «Разящий». Майор космофлота Кельракис доставит вас в столицу с комфортом.

— Если я обнаружу в памяти подсудимого доказательства его вины, — уверенно заявил Ювастирион, — то проведу процедуру аннигиляции лично, прямо в зале суда. Что касается оттиска — это мелочь, но раз того требуют законы, я с удовольствием проведу экспертизу.

— Отлично, — кивнул Сариус. — И ещё одно, мой друг. Прошу вас о строжайшей конфиденциальности. В рамках закона, конечно.

— Ваше превосходительство, — с лёгкой усмешкой ответил судья, — любая экспертиза, проведённая моим мозгом, автоматически фиксируется в базе Совета Десяти