Новый Разумный - Артемий Русов

– Это могильник, – вырывается у него. – Самый настоящий могильник.

Через некоторое время он приходит в себя. Найда, уцепившись за ручку, притаскивает костыль, и Крис с кряхтением и долгой возней поднимается. А собака уже стоит в другом конце зала, ждет его у двери.

Стараясь не смотреть на тела, Крис направляется к ней. Он больше не пытается шагать бесшумно, лишь бы поскорей убраться отсюда. Проходит мимо того «спящего», плечо которого провалилось, превратив тело в бесформенную кучу тряпья. Что же там, под серой истлевшей тканью? Мумия? Скелет?.. Крис отрывает от него взгляд, но любопытство продолжает свербеть в голове. Он уходит вперед на десяток шагов, но, повинуясь глупому желанию, замирает.

– Проклятье. – Крис стискивает зубы. Найда впереди с надеждой наблюдает за каждым его движением. Он кивает ей, виновато сдвинув брови, разворачивается и идет обратно.

Можно было бы осмотреть любого лежащего в зале, но он подходит именно к тому, кого недавно пытался разбудить. Останавливается, недолго стоит перед ним, наклонив голову и прикидывая, как убрать ткань, не наклоняясь и не трогая тело. Наконец, поставив больную ногу на пятку, приподнимает костыль и шарит им по «спящему», пытаясь найти край обматывающей его ткани. И вот убирает истлевшую простыню, готовый увидеть под ней черные человеческие останки. Но то, что там находится, удивляет его больше, чем неожиданное перемещение в город.

Под тканью оказывается целая куча разного хлама: сломанные черенки вместо рук и ног, мяч на месте головы, а в теле – дверные ручки, стаканы, разнообразные флаконы от моющих средств, духов, гелей, цветочные горшки, древние, явно неработающие гаджеты, одно радио… В середине – небольшая стеклянная банка с чем-то серым и сыпучим внутри. Всё это – теперь уже беспорядочно разбросанное – раньше было собрано в фигуру спящего двенадцатилетнего ребенка. Мысль об этом будто встряхивает Криса, отчего он резко отворачивается и не оглядываясь уходит прочь. Найда, виляя хвостом, встречает его радостным взглядом.

* * *

За окном льет дождь. Он начинается неожиданно, будто кто-то всемогущий повернул огромной дланью небесный вентиль. Тяжелые капли хлещут по темно-синему асфальту, прибивая к земле несчастные клочья тающего тумана.

Крис сидит на деревянном стуле, поставив локоть на подоконник и подперев кулаком голову. Его всё не отпускают мысли о том, что он видел. Стеклянная банка с серым песком в солнечном сплетении «спящего»… Что это такое? Следы погребального ритуала? Но где же тогда останки? И где те, кто совершил обряд?

За всё время, проведенное в этом здании, он не заметил ни одного человека, хотя и обошел почти весь первый этаж. На второй он не рискнул подниматься – нога разболелась с новой силой.

А ведь он давно ничего не ел, вспоминает Крис. Правда, вещмешок вместе со всем скарбом остался на улице. Нужно вернуться за ним, как только кончится дождь.

Он отворачивается от окна, обводит комнату взглядом. Сама по себе просторная, она забита всяким хламом. Одну из стен полностью покрывают книжные полки, где кроме древних книг много мелких безделушек и мусора. У стены напротив выстроились в два этажа четыре щербатых комода, а рядом с ними – широкая незастеленная кровать. Посреди комнаты стоит круглый кухонный стол, за который свободно уселись бы человек шесть. Вокруг стола – три стула. На одном из них стоит керамический чайник с отколотым носиком.

В углу, положив морду на лапы, расположилась Найда. Заметив взгляд Криса, она бурчит, широким языком облизывает нос.

– Здесь совсем недавно кто-то жил, – говорит ей Крис, вставая и направляясь к закрытой двери, к которой прикреплен какой-то серый прямоугольник. – Даже пыль вытирали – смотри, какой чистый стол. – Он на ходу проводит пальцем по гладкой столешнице.

Серый прямоугольник оказывается ретрорамкой для фотографии. Крис касается стекла – в отличие от стола, оно покрыто плотным слоем пыли. Наполовину счистив ее, он видит потускневшее семейное фото.

Широко улыбающийся мужчина в брюках с подтяжками и светло-голубой рубахе с коротким рукавом обнимает, по-видимому, свою жену в пестром сарафане. Та лишь скромно приподняла уголки губ, держа на руках замотанного в пеленки младенца. Фото сделано в ясный летний день за городом – на заднем плане торчат высотки. Вполне возможно, что снимали на том поле, где уснул Крис.

– Счастье, если во время эпидемии вы были за тысячи километров отсюда и остались живы… – говорит он и замечает, что свободная рука мужчины тонет в нестертой пыли. Одним движением ладони Крис полностью очищает стекло рамки, и взгляду открывается еще один член семьи.

Мальчик лет семи. Кучерявые волосы чуть растрепаны, глаза сощурены от яркого солнца, улыбка открывает дырку на месте молочного зуба. Одет как отец, только рубаха ярко-желтого цвета.

Сильная рука отца уверенно лежит на его плече. Рядом с мальчиком тот, кто защитит, кто всегда поддержит, кто поймет всё с первого слова.

«Кристофер, – раздается голос отца, – мы любим тебя. Прошу, не спеши присоединяться к нам…»

По щеке Криса течет слеза. Он не хотел, не хотел вспоминать о них, он даже почти забыл, но вот фотография…

Раздается лай Найды. Вытерев глаза, Крис оборачивается, тяжело переставляет костыль.

Собака, уперев передние лапы в край подоконника, заглядывает в окно.

– Ну, чего там у тебя? – спрашивает Крис, подходя. Он вздрагивает, когда замечает то, что так ее встревожило.

Перед окном, посреди дороги, стоит ребенок в широком коричневом балахоне. На вид он того же возраста, что и мальчик на фотографии. Крупные капли бьют по капюшону – такому глубокому, что не видно лица, – хлещут по худым плечам. Ребенок садится на корточки, и Крис замечает в его руке детский совочек. Совочек скребет по асфальту, собирая грязь вперемешку с водой. Малыш поднимается и выливает собранное в стеклянную банку, стоящую у его ног.

Крис хочет окликнуть ребенка, но плотно закрытое окно не пропустит звук. Постучать в стекло? Он может напугаться и уйти… Так быстро, как позволяет больная нога, Крис ковыляет к двери. В коридоре смотрит туда, откуда пришел, – до главного выхода из здания далеко, да еще этот зал с «мертвецами»… Найда, задев костыль лохматым боком, несется налево.

– Стой! – кричит Крис и быстро идет следом. Через несколько метров на больную ногу становится невозможно наступать, и он скачет на здоровой, еле успевая переставлять костыль.

В конце коридора Найда, встав на задние лапы, скребется в широкую дверь. Крис, вспотев и запыхавшись, наконец догоняет собаку и видит давно погасшую табличку «EXIT».

Дождь на улице