Трон галактики будет моим! Книга 5 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

куда ты подался. В войд. А все трепались, что ты на Ковыль смотался, а оно вон чего. А ведь где-то там рядом и Питер Блейз может обнаружиться, следы которого мы потеряли и так и не нашли.

Так что, может быть, я даже и удачно сюда зашел…

— Ну, я-то положим, Черепа знаю, — добродушно оскалился я. — А ты его знаешь? М? Имя его настоящее знаешь? Не знаешь? Я же вижу, что не знаешь. От чего такое смущение на светлом лице, а? А ведь нехорошо козырять отсутствующими знакомствами.

Лидер Утырков реально на глазах с лица спал:

— Да я так, через одно рукопожатие…

— Да ты что, — я ему мило улыбнулся. — Ну, я же не козыряю, например, что может быть с Императором Человеческой Империи через одно рукопожатие знаком?

Чистая правда, кстати. Мне довелось не раз лицезреть венценосный лик Кости Тридцатого этого имени, но руки пожимать нам не доводилось.

Но местные над этим предположением с готовностью поржали как над уместным и броским художественным преувеличением.

— Ладно, с вами всё ясно, — подвел я итог поучительной беседе. — Знакомство можем считать состоявшимся. Пойду проведаю, как там дела у наших антиподов.

С чем я их и оставил, шушукаться за моей спиной пока я уходил.

Пасюк Игнатьевич ободряюще мне подмигнул, когда я проходил мимо в обратном направлении.

На противопоставленный конец палубы я не дошел, меня остановили сильно раньше:

— Слышь, Кома! Ты сюда лучше не подходи! Ты там стой!

— Да я не такой уж и страшный, — усмехнулся, я останавливаясь.

— А нам отсюда виднее, — ответили мне.

Гм. Кажется я всё-таки кого-то тут обидел.

— Вы чего такие нервные, я же ещё даже и не сделал ничего, — удивился я.

— А вот и хорошо! И не надо ничего делать!

— Да я просто познакомиться хотел, — попытался я продемонстрировать свое миролюбие.

— А мы уже познакомились, больше не надо, нам хватит, — нервно ответили мне.

Интересно, и кого из них я помял, когда сюда вломился? Неужели… всех?

Гм. Этак они все разом от меня убегать бросятся, если я попытаюсь приблизиться. Или даже отстреливаться начнут. Покалечится еще кто-нибудь. А это не гуманно, а мне здесь еще жить какое-то время.

— Ну, ладно-ладно, спокойно, я уже ухожу, — поморщился я, несколько расстроенный в лучших чувствах. — Не компанейские вы какие-то. Выдыхайте.

Развернулся и пошёл обратно на нейтральную территорию имени Пасюка Игнатьевича.

Общий облегченный выдох, одновременно вырвавшийся из десятка глоток догнал меня и подтолкнул в спину. Ого. Похоже я серьезно врезался им в память. Или еще куда врезался резко и болезненно. Так что могу их понять.

Понять и простить.

Ладно, попробую зайти к Ублюдкам попозже, когда воспоминания о травматическом эпизоде поостынут. Утырки контактнее оказались. Может быть потому, что действительно тупые, а может — меня на них не хватило просто, я до них не добрался в агрессивно-бессознательном состоянии.

Что же это я такое пил, действительно? Вот только возвращаюсь домой, сразу запрещаю все эти кабаки и забегаловки. Хватит. Погуляли уже. На все деньги. Мне же давно домой пора.

Но, видимо, придется дожидаться выхода из этого их тёмного прыжка в войде, и тогда уже выходить на контакт с кем-то повыше и поразвитее. Кто понимает тонкий язык дипломатии и невнятных посулов. Чтобы, значит, разворачивали это утлое корыто и везли меня обратно, где взяли. И им за это даже ничего не будет.

Хотя Череп… Череп знает, что случилось с Питером Блейзом.

Значит, это возможность что-то разузнать о них обоих.

Нда. А бардак тут, на этой палубе, конечно просто невероятный. Видать, сюда стаскивают всё непригодное со всех остальных палуб, включая людей.

Нда. Вроде невменяемого психа, не слушающего увещеваний, без роли в экипаже, толковой профессии и иных заметных дарований кроме немотивированной агрессии. Я такого и сам бы сюда засунул, подумать на досуге о жизни своей неприглядной.

Не слишком приятно предполагать, что я в текущей ситуации здесь я на своём месте.

Значит, придется выбивать другое. Неприятность эту мы переживем. Я ещё покажу себя с моих лучших сторон. Я умею быть впечатляющим, вот и заживём дружно.

Я вернулся к средней части палубы, к бессознательно занятой мной койке, уселся и задумался о роли своей личности в истории и её влиянии на массы. Потемкин сладко сопел у меня на плече, тёплый, родной и надежный друг — кусочек родной Герберы.

— Может, вам помочь дроида починить? — задумчиво спросил я, глядя как дедушка коввряется в мозгах беспомощной машины.

— Не стоит, — покачал головой Пасюк Игнатьевич. — Здесь тогда совершенно нечем будет заняться, а я бездеятельности не терплю, могу и вспылить.

— А ну тогда конечно, не стоит, — понимающе покивал я. — Пыль нам тут совершенно ни к чему…

Безделье оказалось действительно самым сложным испытанием. Заняться здесь было совершенно нечем. Оставалось только строить стратегические планы на буквы А. Б, В. Ну и на Г и Д тоже. Грандиозное Дерьмо тоже случается, стоит и его предусмотреть.

Свет на палубе менялся в мерцающем циркадном ритме, от которого клонило в сон. Я и так и не заметил, как задремал.

Проснулся я от того, что моего горла коснулся холодный металл скверно зашкуренной заточки.

— Ну, что Кома, теперь тебе уже не так весело? — почувствовал я вонь давно не чищенных зубов.

Да блин! Расслабился, называется! Ну, я так и знал!

Глава 25

Закон и порядок

Холодная заточка дрожит у моей кожи, прямо над сонной артерией, шевельнись — и пропорет. Это кто же у нас такой храбрый?

Надо же, это лидер Утырков. Расхрабрился, придурок, мстить явился, явно. От меня ранее ему ещё не прилетало, не усвоил общедоступный бесплатный урок. Реально же тупой.

Ну, что ж, некоторым необходимо учиться исключительно на собственных ошибках. Ну, придется взять на себя нелегкую ношу просветителя.

Раньше я бы поставил щит между горлом и заточкой и долбанул бы ему по башке с ноги, тем более, стоит он для такого номера идеально. Но щита у меня теперь нет. Впрочем, меня в Академии успели обучить дисциплине применения тела в боевых действиях. Я сам себе оружие. Я меч Империи, и не с кривой заточкой тебе на меня нападать.

— Ну и что ты такое удумал, утырок? — спросил я. — Кровью моей решил умыться?

— А это было бы неплохо, — прошипел, или, скорее, провонял в ответ этот утырок.

— Облезешь, — ответил я и вцепился зубами в его руку.

Вкус был отвратительный.

Утырок взвыл нечеловеческим голосом. А потом ему в башку