Шеф с системой. Империя вкусов - Тимофей Афаэль

Что-то тёплое, незнакомое шевельнулось в груди Вари.

Непонятное чувство. Она не знала как его назвать. Не любовь — нет, слишком рано, слишком страшно. Но… благодарность? Нет, больше чем благодарность. Что-то глубже.

Хотелось подойти. Накрыть его пледом — холодно же на кухне, печь почти прогорела. Убрать эту упавшую прядь волос со лба. Аккуратно, чтобы не разбудить. Может, погасить свечу — зачем зря жечь, дорого стоит.

Рука сама потянулась вперёд, она сделала шаг и замерла

«Дура», — жёстко, зло, холодно сказал внутренний голос. Голос той Вари, которая выживала на улицах. Которая видела смерть, предательство, боль. Которая знала настоящую цену доверию и мягкости.

«Растаяла, да? Забыла уже, чем это всегда кончается?»

Варя сжала кулаки до боли, ногти впились в ладони.

«Он другой? Он добрый, заботливый, честный? Они ВСЕ сначала такие. Все. Помнишь того торговца, который обещал приютить прошлой зимой? Добрый был. Улыбался, а потом попытался Машу продать в бордель. Помнишь хозяина таверны, который дал работу? Честный был. А потом не заплатил ни гроша и выгнал. Помнишь…»

Она зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминания.

«Он может уйти завтра. Может передумать. Может встретить женщину, завести свою семью — и что тогда? Куда вы денетесь? На улицу обратно? Или хуже — он может измениться. Все меняются. Деньги, власть, усталость… люди превращаются в чудовищ. И что ты будешь делать, когда это случится? Опять смотреть в их голодные глаза? Опять слушать как Маша плачет от холода?»

Варя отступила на шаг назад, прижалась спиной к стене.

«Ты за них отвечаешь. ТЫ. Не он. Не Матвей. Не Угрюмый. ТЫ. Ты старшая. Ты та, кто выжил на улице. Ты та, кто должна их защитить. Всегда. От всех. Даже от доброго повара с усталым лицом.»

Дыхание участилось. Сердце колотилось.

«Он может уйти завтра, а ты останешься с ними. Твоя задача не в глазки ему смотреть. Не о нём мечтать. Твоя задача — быть готовой. Всегда готовой. В любой момент схватить детей за руки и уйти. Выжить. Найти новое место. Защитить их любой ценой.»

Варя сделала ещё шаг назад, к лестнице.

«Не расслабляйся. Никогда. Не привыкай к теплу. К сытости. К покою. Это всё временно. Всё уходит. Всё кончается. Всегда.»

Она развернулась резко и пошла обратно наверх. Быстро, почти бегом. Тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить Александра. Ступени скрипели под ногами — звук казался оглушительным в ночной тишине. Легла обратно на матрас рядом с Машей. Закрыла глаза, сжала зубы так сильно, что челюсти заболели. Натянула одеяло до самого подбородка, свернулась клубком.

Маша сопела рядом, сладко, безмятежно, а Варя лежала с открытыми глазами, смотрела в темноту и долго не могла уснуть. Когда наконец провалилась в беспокойный сон, ей снились холодные зимние улицы, голодные детские лица и пустые обещания добрых людей.

* * *

Алексей. Следующий вечер.

В дверь постучали — три коротких, уверенных стука.

На пороге стоял плотник Степан с молодым помощником. Позади них виднелась телега, на которой лежало что-то большое, накрытое холстом. Степан выглядел трезвым, собранным — лицо свежее, глаза ясные, руки не дрожат. Хорошо.

— Добрый вечер тебе, Александр, — сказал он с довольной улыбкой, потирая руки. — Привез то, что обещал. Первые кровати готовы. Хочешь глянуть прямо здесь или заносить сразу?

— Заноси, заноси, — кивнул я, отступая. — Дети! Все сюда, быстро! У нас гости!

Дети высыпали из комнат гурьбой — кто спускался по лестнице, кто выбегал из кухни. Увидели Степана с помощником, насторожились, притихли.

— Что такое? — спросила Маша осторожно.

Степан усмехнулся, кивнул помощнику:

— Давай, Ванька, тащи.

Помощник пошёл к телеге, стащил холст. Под ним лежали кровати — простые, из светлого гладко оструганного дерева, крепкие, добротные.

— КРОВАТИ⁈ — взвизгнула Маша, подпрыгнув на месте.

— Настоящие кровати⁈ — Петька рванул к двери, чуть не сбив Гришу.

— Нам⁈ Правда нам⁈ — Семка схватился за голову.

Степан с помощником начали заносить первую кровать.

— Куда ставить-то? — спросил Степан, остановившись посреди комнаты.

— В комнаты заноси, — указал я. — Ставь рядом с матрасами.

Они поставили первую кровать, пошли за второй. Дети уже облепили первую со всех сторон — щупали, трогали, гладили дерево восхищённо.

— Смотрите какая гладкая! — восхитилась Маша, проводя ладонью по краю.

— А тут вот узор вырезан! Видите? — Гриша показывал на простую резьбу на ножках.

— Можно я на ней полежу? Можно? — Тимка уже забирался, не дождавшись разрешения.

Степан с помощником внесли вторую кровать, поставили рядом с первой. Пошли за следующей, потом за еще одной…

— Ну вот, — выдохнул Степан, вытирая лоб рукавом. — Готово. Смотрите, дети, аккуратно с ними. Дерево крепкое, но не вечное. Не прыгайте на них сильно, а то сломаете.

— Не будем, не будем! — хором закричали несколько голосов.

Маша уже лежала на одной кровати, свернувшись калачиком:

— Ой, как удобно! Совсем не жёсткая! И пахнет так хорошо, свежим деревом!

— А эта даже не скрипит! — Гриша осторожно качал вторую кровать, проверяя.

— Я на этой хочу спать! — заявил Ванька.

— Нет, я первый увидел! — возразил Лёшка.

— Тихо, тихо! — поднял я руку. — Решим потом, кто где спит. Сейчас главное — поблагодарить мастера.

Дети хором, немного сбивчиво:

— Спасибо, дядя Степан!

Степан улыбнулся широко, довольный:

— На здоровье вам, ребятки. Радуйтесь. Кровати прослужат лет двадцать, если беречь будете.

Я достал кошелёк, отсчитал оговорённую сумму — серебряные монеты звякнули на ладони. Потом добавил ещё несколько сверху.

— Держи, Степан. За работу. Видно, что старался, на совесть сделал.

Степан принял деньги, начал пересчитывать. Замер, поднял взгляд:

— Погоди, Александр. Мы же цену другую договаривали. Тут больше получается.

— За качество, — просто ответил я. — Заслужил. Слушай, а сможешь ещё семь таких же сделать?

Степан присвистнул тихо:

— Семь? Ого. Это серьёзный заказ.

— Серьёзный, — кивнул я. — Не спеши, делай когда сможешь, но так же хорошо. По две-три штуки за раз, чтобы качество не страдало. Аванс вот, — отсчитал ещё несколько монет. — Остальное когда привезёшь.

Степан взял деньги, пересчитал, спрятал в кошель. Посмотрел на меня серьёзно:

— Спасибо за доверие, Александр. Правда. Не каждый так… после того как я…

Он не договорил, но я понял. После того как он пил.

— Продолжай не пить, — сказал