Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Так повелось, что у Бельмондо в этой квартире хранится не только собственный банный халат, но и личный набор мыла, депиляционной пасты и зубного геля. Так повелось, что тут ему рады. Даже когда он кутит. Соскоблив со щёк неубедительную щетину — наследство отцовских генов, — он одевается и только после этого выходит в главную комнату квартиры.

— Хех, посмотрите-ка, кто тут у нас? — не оборачиваясь, притворно охает Зерно, водя в воздухе правой рукой. На его пальцах мерцают датчики полуперчатки виртуального управления. — Спящая красавица заслужила поцелуй принца и восстала из мёртвых!

— Привет, Зерно, — бормочет Алекс, усаживаясь на диван перед изогнутой панелью слайдекса. На голове Куликова старомодные наушники, из-под которых пробивается щипковый инди-глэм. Несмотря на это, слайд рубит вовсю, демонстрируя нудное разговорное шоу. — Прости, что без предупреждения.

— А ты позвонил. От подъезда. Спрашивал, буду ли я пить.

— Ты согласился?

— Я отказался, но тебя это не остановило. 16 минут в душе, Алекс… ты меня на воде разоришь.

— Выстави счёт, я всё оплачу.

Зерно поглощён работой.

Перед ним на столе глубокая пепельница, забитая окурками до такой степени, что напоминает дикобраза. На его лице полумаска «Santao-Raj», скрывающая лоб и глаза; на мониторах вокруг парнишки различные версии одного и того же снимка титанического скопления людей, сделанного с соратобу или вертолёта. Вероятно, какой-то праздник. Судя по обилию золотистых статуй с нимбами и церковных флагов над толпой — религиозный. Скорее всего, католический.

Зерно работает зуммером. Пиксельхантером, как их ещё называют. И пусть его ремесло кардинально отличается от ремесла самого Алекса, судьбы профессий в чём-то схожи. Они обе не нацелены на укрепление или процветание человеческого вида — но без них жизнь станет скучней…

Фундаментом зумминга становится развитие электроники до немыслимых ранее масштабов. А также появление фотокамер практически во всех бытовых приборах и вещах, от смарткома до обычной пуговицы. Чёткость, разрешение и функционал этих устройств растёт с немыслимой скоростью: матрицы, фотосенсоры, показатели светочувствительности, телевики и стабилизаторы шагают на принципиально новый качественный уровень. Как если бы человечество вдруг почуяло скорый конец и спешило в деталях задокументировать каждый шаг каждого обитателя планеты для будущих археологов или гостей из иных миров.

Снимки, даже сделанные с огромной дистанции, становятся потрясающе глубокими. Становятся бесконечно детализированными, а в обиход входит понятие «многомерного погружённого пикселя». Алекс не знает тонкостей, хоть Зерно и объяснял, что с помощью данной технологии и при использовании отражающих свойств предметов зуммеры научились «заглядывать за углы зданий и отдельные предметы». Вертя и расслаивая шоты, на их сленге именуемые гранулами.

Так появляются первые пиксельхантеры.

Сначала в роли ретроспективных полицейских, высматривающих на огромных панорамных снимках нечто мелкое, неброское, незаметное с первого взгляда. Но способное пролить свет на уже совершённое преступление. Затем к ним присоединяются частные детективы. С ростом просторов инфоспатиума доступ к тысячам фото и видеозаписей «случайных» улиц, зданий, людей и, в особенности, массовых мероприятий вообще перестаёт быть проблемой.

Затем к ловцам микроскопических точек примыкают сотни, а вскоре и тысячи любителей сунуть нос в многомерные гранулы, запечатлённые с самолёта, вышки, крыши, горной вершины или орбитального спутника — в общем, в любую картинку, имеющую задний план и детали, попавшие на него вовсе не по воле автора. Сунуть нос, приближая, снимая слои, подворачивая, моделируя и снова приближая, пока изображение не распадётся на цветные квадратики…

Общество впервые слышит о зуммерах в середине сороковых, когда Старый Свет захлёстывает волной шантажистских ультиматумов. Члены правительств, кинозвёзды, музыканты и иные публичные персоны пытаются было заткнуть брешь, но инфоспатиум уже входит в свой Золотой Век, и попытка остановить лавину похожа на ловлю блох пинцетом. В баскетбольном зале.

Чуть позже появляются фанатики. Психи, высматривающие в гранулах доказательства визита и присутствия инопланетян, неосторожных призраков, таинственные надписи и знаки, следы мирового заговора и прочую чушь. За ними приходят профессиональные охотники за головами, отфильтровавшие любителей, утвердившие профессию и посвятившие себя не только зуммингу, но и созданию всё более совершенных инструментов и программ.

Тощий, угловатый и неказистый, лишённый великанской силы и великанского же интеллекта Лёня Куликов вписывается в ловлю компромата, словно для неё рождён…

Чаще всего объектом исследований Зерна становятся гранулы с беспилотников, особенно ценятся снимки с больших празднований. Так однажды парнишка даже помогает раскрыть убийство, обнаружив необходимые свидетельства на фото с празднования Дня Посада. После этого он ещё дважды подкидывает полиции «весёлые картинки» с ограблений и угонов, случайно попавшие в объективы уличных камер наблюдения и банкоматов.

Однако главной статьёй дохода остаётся жареха, которую Зерно продаёт медиаканалам всемирного, но чаще — российского, спатиума. Снимки заголившихся знаменитостей, случаи употребления запрещённых препаратов и сомнительные переговоры политиков.

Алекс считает, что работа друга попахивает. А ещё она непредсказуема.

Если мимам с относительной регулярностью подкидывают крупные заказы, то зуммеры похожи на ловцов разнокалиберного жемчуга. Причём в мутной воде, где и раковин-то почти не осталось. Тот же Лёня может два месяца сидеть на голодном подсосе, а может продать любопытную информацию и тридцать дней не работать совсем.

Как-то раз он срубает немало налички, изучив гранулы с порнографического фотосета о липовом изнасиловании парочки малолеток. Где снимает с расширенного от наркоты зрачка актрисы лица двоих VIP-зрителей — крупных чиновников из Казанского Посада, с интересом наблюдавших за постановкой.

А последний крупный куш удаётся сорвать в августе: изучая вертолётные снимки регаты на Обском море, Куликов обнаруживает любопытный фрагмент биографии одной из актрис интерактивных медиапьес. Молодой, ещё малоизвестной, но стремительно набирающей популярность. Восходящей звёздочки, как сказали бы редактора и финансисты Зерна. Тот находит её с двумя ассистентами-близнецами. Вполне себе бисексуальными и готовыми на инцест. На закрытой от посторонних взглядов палубе яхты, что стоит у Изумрудного пирса…

Бельмондо морщится.

Несмотря на то, что молодые люди дружат уже почти десять лет, они продолжают служить разным идеалам. Лёня Зерно занят тем, что выискивает следы чужих промахов. Будто такса в норе, он рыщет по каналам инфоспатиума, ликуя, когда кто-то из сильных мира сего облажался и подставился под вездесущие камеры.

Алекс Бельмондо доставляет сообщения одних людей другим, когда те сами не находят в себе сил сказать что-то важное: решительно порвать с невестой, сообщить о смерти близкого человека, зачитать извинения преступника семье убитого. Он не пашет на себя, его нанимают третьи лица.

Зерно же в понимании Бела — сущий паразит, который работает с лицами первыми,