Полет птицы Пэн - Priest P大

Он резко оглянулся, недоверчиво глядя на учителя, внезапно ставшего красивым, словно цветок.

Мучунь чжэньжэнь положил ладонь на голову Чэн Цяня и вздохнул:

– Если бы ты только мог поделиться своим умом и проницательностью с четвертым шиди… Да, сяо Цянь, твоя догадка верна. Род клана Фуяо оборвался много лет назад. Я тоже уже мертвец.

Чэн Цянь так сильно стиснул зубы, что мог только скрипеть в ответ.

– Прежний глава был моим учителем, – продолжил Мучунь чжэньжэнь. – Он отправился в уединение переживать переломный момент на пути своего самосовершенствования и не мог заниматься делами клана. В это время его первый ученик, Цзян Пэн, помешался и целиком отдался Призрачному Пути. Я пытался его остановить, но переоценил свои силы и стал первой жертвой его Поглощающей Души Лампы. К счастью, он тогда только начинал и еще мало что умел. Частица моего изначального духа смогла уцелеть. Я спасся и попал в тело умиравшего маленького демона, не сумевшего преодолеть Небесное Бедствие. Так я получил возможность унаследовать и передать печать главы клана.

Взгляд господина Бэймина сделался печальным.

– Ты…

Мучунь чжэньжэнь рассмеялся.

– Я прекрасно управлялся с этим телом. Единственная проблема заключалась в его жадности.

– А ты не боишься, что силы твоего изначального духа иссякнут, а твои бессмертные и телесные души рассеются и ты никогда не войдешь в цикл перерождения, если будешь использовать мертвое тело как тебе вздумается? – тихо спросил господин Бэймин.

Мучунь чжэньжэнь слегка встряхнул рукавами и бросил быстрый взгляд на свои ноги. Затем улыбнулся и, приняв безразличный вид, произнес, явно подражая господину Бэймину:

– Это неважно.

– Учитель, а кто порвал портрет в библиотеке? – тихо спросил Чэн Цянь.

Мучунь чжэньжэнь поразился:

– Разве я его не убрал? Ой… наверное, то был я сам. Угодив в лампу, мой изначальный дух подвергся пыткам. Сбежав из нее, я никак не мог справиться с охватившей меня яростью. Кроме того, тело того маленького демона умерло, и я долго не мог привыкнуть к нему. Так что какое-то время я пребывал в беспамятстве.

Хань Мучунь рассказывал о событиях прошлого с поразительным легкомыслием, но Чэн Цянь вдруг почувствовал, как что-то сдавило ему грудь. Он обнял Мучунь чжэньжэня и зарылся лицом в складки его одежды.

Так тепло… Разве возможно, чтобы это была лишь часть его изначального духа?

Хань Мучунь продолжил:

– Овладев этим телом, я не мог даже на ноги подняться. Я катился и полз, чтобы вернуться, найти учителя, рассказать ему, что шисюн пошел по Призрачному Пути. Однако…

Господин Бэймин застыл, превратившись в неприкаянную тень.

– Я увидел, как Четверо Святых осаждают гору Фуяо, – сказал Мучунь чжэньжэнь Чэн Цяню. – Только тогда я понял, что мой учитель на самом деле был на редкость талантливым темным заклинателем. Четверо Святых были самыми могущественными людьми того времени. Поле битвы раскинулось от горы Фуяо до Безмятежной долины и на двести ли оттуда до того места, где мы сейчас стоим. Эта битва призвала Небесное Бедствие, превратившее долину в огненное море. В течение следующих трех лет эти земли оставались безжизненными. Один из Четверых Святых погиб, а остальные получили тяжелые раны. Сдается мне, явись они в другое время, не тогда, когда учитель отправился в уединение, и под этим деревом мог бы лежать кто-то другой.

Хань Мучунь повернулся к господину Бэймину.

– Я не знал, что вы уже достигли титула Бэймина. Пожалуйста, простите меня за мое невежество, учитель.

Мучунь чжэньжэнь с осторожностью выбирал слова. Он почему-то избегал говорить о важном: например, о том, как Цзян Пэн встал на Призрачный Путь. Зачем ему было убивать Хань Мучуня. Как господин Бэймин стал тем, кем он стал. Кем были эти Четверо Святых. И почему они осадили гору Фуяо.

Он лишь рассказал историю, не говоря ни слова о причинах и следствиях.

В обычных обстоятельствах Чэн Цянь определенно расспросил бы учителя обо всем. Но теперь это его совершенно не беспокоило. Он никак не мог выровнять дыхание, казалось, будто грудь его забита ватой. Чэн Цяню хотелось лишь громко всхлипывать.

Мучунь чжэньжэнь мягко, но уверенно высвободился из его объятий, после чего наклонился и поднял ветку, тут же обернувшуюся деревянным мечом. Хань Мучунь вышел на открытое место и обратился к Чэн Цяню:

– Ты закончил изучать второй стиль, теперь я покажу тебе оставшиеся три. Смотри внимательно.

Чэн Цянь подолгу уговаривал Мучунь чжэньжэня научить его, но все неизменно заканчивалось тем, что ему выдавали кулек конфет и отсылали прочь. Но теперь, когда учитель наконец посулил ему долгожданный урок, Чэн Цянь не испытывал ни малейшего воодушевления по этому поводу.

Он знал, что учитель собирается их покинуть.

Какое-то время Чэн Цянь стоял будто оглушенный, но вдруг из его глаз хлынули слезы, словно бурная река, прорвавшая плотину. Он задержал дыхание и прикусил губу, тщетно пытаясь остановить рыдания. Никогда прежде Чэн Цянь так не плакал. Даже когда его продали родители, он не проронил ни слезинки.

Впервые в жизни Чэн Цянь испытал пронизывающую, неутолимую и невыносимую боль. Она тлела в его сердце вместе с достоинством, которое он все время пытался сохранить.

Лужа осторожно потянула Чэн Цяня за одежду, но он не обратил на девочку внимания, и она тоже расплакалась.

Господин Бэймин горько усмехнулся.

– Дитя, не ты ли говорил, что не страшишься ни неба, ни земли, ни людей? – спросил он. – Почему ты сейчас плачешь?

Чэн Цянь отчаянно пытался сдержать срывающиеся всхлипы, но обнаружил, что, если прежде ему удавалось скрывать свои печали и радости, этих слез он скрыть не мог. Он плакал и тер глаза, мир вокруг то размывался, то прояснялся вновь.

– Учитель, я не смогу, и вы меня этому не научите, ясно? Мы… мы вам больше не нужны? – выговорил Чэн Цянь сдавленным от рыданий голосом.

Мучунь чжэньжэнь медленно опустил деревянный меч. Он хотел успокоить мальчика, но вспомнил, что Чэн Цянь – не Хань Юань; его будет нелегко уговорить. После долгой паузы Хань Мучунь произнес:

– Все дело в карме, это моя судьба. Сяо Цянь, даже не будь сегодняшнего сражения, у меня все равно оставалось не так много времени. Я не смог бы заботиться о вас всю вашу жизнь.

Тут Мучунь чжэньжэнь замолчал. Он знал: что бы он ни сказал, этот парнишка обязательно найдет к чему придраться.

Мучунь взмахнул деревянным мечом, выставив его перед грудью, и неспешно приступил к демонстрации первого