Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

Мы поняли друг друга.

— Так… И что ты думаешь, как вы смогли попасть в Лукоморье? — спросила Юля.

— Мы с Казом потом обсуждали, пришли к выводу, что я повернула портал своими мыслями о доме. Маркус был в шоке, это явно не его проделки.

— Хм… Понятно. — Юля, прищурившись, смотрела в окно, на едва видневшееся солнце, ленивой лепешкой висевшее над Казанским собором и прикрытое облаками. — Слишком ярко, я давно уже ночной житель.

Некоторое время мы комфортно молчали, потом она хитренько глянула на меня:

— Бывший твой локти не кусает?

Все-таки девчонки — они всегда девчонки. Но и мне хотелось обсудить, поделиться ситуацией.

— Насчет локтей не знаю. Он выждал четыре дня, потом написал, что приглашает на ужин.

— И ты пошла?

— Сдурела? Нет.

Маркус не отступал. Сказал, что дает мне время остыть и что между нами еще не все кончено, и вообще, в парах бывают конфликты. Единственное, что мы обсудили по переписке, — это попадание в Лукоморье, и вывод у него был такой же, как у нас с Казом.

— Он ведь всегда знает, где ты, — нахмурилась Юля.

— Угу.

— Давай перебьем его татуировку?

— Не поможет, чернила все равно останутся. И кот у меня с его работами на ушах.

— А что делать?

— Вырезать.

Юля поперхнулась:

— Ну и шуточки.

Я принялась обкусывать кожу на нижней губе, вопрос стоял остро. Если Маркус не отстанет по-хорошему, придется по-плохому. Но Бальтазар…

Что сказала на это моя немертвая подруга, я лучше опущу.

— Можно попробовать повредить, но я не знаю, на что сейчас способно мое тело. — Я отпила безвкусную остывшую жидкость под названием «кофе» и с сожалением поморщилась — аромат-то был прекрасен. — Оно может восстановиться, как было. По правде, я достаточно сильна, чтобы не бояться стычки с колдуном и не прятаться. А, ну и я бессмертна на ближайшие пять сотен лет.

— Мелочь, не достойная упоминания, — прыснула Юля.

К тому же благодаря информации, которую Маркус сам мне дал, знаю, что бить нужно на опережение, чтобы не успел что-то наговорить. Гримуар поврежден, если ему захочется заняться кровавыми практиками — это будет сложная задача на долгие годы. Зачем Первородные подталкивают к такому болезненному решению, если я бессмертна? Ну знает он, где я, и что?

— Вот это мне нравится больше! — хмыкнула Юля. — Мы не убегаем от опасности.

— Каз сказал, что давно не вырывал колдунам сердца. И ухмыльнулся так… ну ты представляешь…

— Не-а.

На самом деле Каз с еще более зловещей ухмылкой заверил, что ценит в людях не только сердца, но и души. И я вспомнила наш вечер на кладбище, в груди заныло.

— В общем, у меня есть тыл, не то чтобы есть необходимость за них прятаться, конечно, — закончила я.

— Конечно. — Юля посмотрела в окно, на небо, и ее настроение переменилось на задумчивое: — Подозрительно солнечный день для ноября.

— Мне хорошо, солнце работает получше любых стимуляторов.

Я не люблю короткие дни, когда темнеет так быстро, что впору носить с собой персональный факел, когда кажется, что день просто уходит из города в жуткой спешке и не делает попытки задержаться. В такие долгие осенне-зимние месяцы чувствую себя как будто заблудилась в подворотнях Петроградки и никак не могу найти выход из дворов-колодцев, только где-то высоко лоскутки неба, чаще серого, чем голубого.

В долгие промозглые вечера прилипает ощущение, что становишься частью обстановки: врастаешь в облупленную краску стен, в шаткий стул и мутное стекло, искривляющее твое отражение, где улыбается доппельгангер. Поэтому да, я не игнорирую солнечные дни и впитываю в себя их тепло. Они прогоняют воспоминания и кошмарные сны, которые не покидали меня с тех пор, как я приняла воительницу и открыла заслонки, сдерживавшие воспоминания о битве. Теперь по утрам я стряхиваю с себя ночные видения, вереницы лиц тех, кого проводила, крики и части тел во вспышках молний. Просто не люблю об этом говорить и тихо радуюсь, что сплю все меньше. Возможно, это защитный механизм моей должности.

— Расскажешь, что у тебя? — как бы невзначай спросила я подругу.

— Слышишь город? — серьезно спросила она в ответ. — Чувствуешь его вибрации? Радость, злость, уют и опасности.

— Нет.

— Жаль. Последнее время напряжение висит куполом, не только здесь — повсюду. Жнецы начали друг с другом общаться — это плохой знак.

— Почему?

— Значит, скоро придется работать еще больше, тесными рядами. Что-то идет, гудит в электропроводах, скалится из замерзающих луж.

На мой немой вопрос «что?» она только покачала головой. Не знает, это тревожно.

— Мне бы пригодилась напарница. Думаю, тебя бы мне не захотелось на полном ходу выкинуть из машины или бросить в промзоне, — подмигнула Юля. — Но ты не жнец…

— Спасибо, — кивнула я без сарказма. — На связи. Если что — зови, поговорить с ними я могу.

— Возможно, этому городу вновь потребуются все его ангелы, — еще более загадочно протянула Юля, а потом как будто стряхнула с себя наваждение, и мы еще болтали о всякой ерунде. Например, она сказала: — Знаешь, Глюк познакомил меня со своим подкроватным монстром.

— Да ну? Братан никому не показывается.

— Знаю! Это просто чудо, как он его уговорил. И он потрогал меня.

— Кто?

— Да блин, монстрик! — уже вовсю улыбалась Юля.

Фраза «поедем ко мне, я тебе кое-что покажу» заиграла новыми красками.

В итоге нас посетила мысль навестить Тоху на работе. Мы купили ему пирожных и заехали в лавку. Не знаю, куда приведет встреча жнеца и мага в трениках, но напряженный еще недавно из-за Селины Тоха стал чаще улыбаться.

Я оставила их и поехала домой — котяра названивал с утра, что я упорно игнорировала; думаю, просто насочинял новых острот. Хоть записывай, чесслово.

* * *

— Ты давно с Тихоном говорила? — спросил Бальтазар, едва я вошла.

— Несколько дней назад, тогда же, когда с родителями. А что?

— Сама посмотри. — Он театрально обвел лапой наше жилье.

Беспорядок на диване, набор пирожных на столе, карандаш для глаз возле придверного коврика — опять кто-то «случайно» уронил косметичку и гонял ее по всей квартире. Подняла карандаш и укоризненно предъявила коту.

— Хозяуйка, не вели