Гоцюй - Джин Соул

ложился с мыслями о ней, а утром – впервые за долгое время – проснулся выспавшимся. Снилось ли ему вообще хоть что-то в эту ночь, или кошмары отступили, потому что он был слишком занят мыслями о незнакомке, чтобы воспринимать ещё хоть что-то? Он ухмыльнулся. Ему в любом случае нравилось это чувство – расслабленное, безмятежное, чуть невнятное, но определённо согревающее душу.

У Минчжу заложил руки под голову, смерил долгим взглядом потолок, будто выискивая там ответы на свои вопросы.

Она назвалась наследницей горы, но по виду походила скорее на служанку – шитая-перешитая одежда, простая деревянная шпилька в волосах. А с другой стороны, зачем служанке закрывать лицо мяньшой, как благородной? Быть может, из обедневших аристократов, которые не желают признавать поражения и даже будучи слугами пытаются держаться сообразно утраченному положению? Имеет ли вообще значение, служанка она или нет? У Минчжу подумал и ответил сам себе: «Не имеет». С такими глазами, как у неё…

Может ли она быть его Смертью? Вряд ли. А даже если и так, он уже выучился увёртываться от её мотыжки. Он ухмыльнулся, подумав об этом. И о том, как она бранилась на него.

Интересно, встретит ли он её снова?

Он потихоньку встал, оделся и ускользнул с горы.

У пруда никого не было. Он уселся на ветку и, примерившись, кувыркнулся, клювом вперёд, повис ненадолго вниз головой, как летучая мышь, потом взмахнул крыльями и сел, как все птицы сидят на ветках, а потом опять перевернулся, продолжая думать о своём, потому не заметил, как незнакомка – или уже можно считать её знакомой? – пришла. Он встретился с ней взглядом и вздрогнул, едва не разжав лапы – он как раз висел книзу головой. Вот было бы позорище, если бы он свалился у неё на глазах и вновь угодил в ловушку!

Девушка смерила его долгим взглядом, но ему показалось, что на долю секунды в её глазах появился какой-то проблеск. Она была рада, что он вернулся, хоть и уверял, что лапы его на этой горе больше не будет? У Минчжу горделиво приосанился, насколько позволял облик ворона, и стал ждать, когда она с ним заговорит. Она непременно должна заговорить с ним первой, хотя бы и для того, чтобы его выбранить. Но она… Он невольно съёжился, увидев, как девушка вытаскивает из травы ту ржавую мотыжку. А если опять в него швырнёт? С такого расстояния она легко его собьёт с ветки, как спелую грушу!

Нет, минутку, она что, его игнорирует? Она уже разглядывала пруд со странным выражением лица, будто до кувыркающейся чёрной птицы ей не было никакого дела. У Минчжу даже слегка оскорбился: разве не заслуживают внимания те акробатические кульбиты, что он проделывал на ветке? Думаете, легко вот так кувыркаться? Эй, хотя бы взглядом его удостой! Но девушка уже куда-то ушла. Он взъерошился и долбанул клювом по ветке, раздосадованный. Может, если он притворится, что падает с ветки, это привлечёт её внимание?

Девушка вернулась с полным ведром воды. Уж не собиралась ли она облить его водой, чтобы прогнать? У Минчжу весь подобрался, готовый, в случае чего, дать стрекача – мокнуть в птичьем облике он не любил, – но она вылила воду в пруд и опять ушла, чтобы… вернуться с ещё одним полным ведром и опять-таки вылить в пруд. Зачем она это делает? Бессмыслица какая-то… Он превратился в себя, повис вниз головой, зацепившись согнутыми в коленях ногами за ветку и скрестив руки на груди, и спросил изумлённо:

– Ты что делаешь?

– Ты слепой? – отозвалась она и вновь ушла. За очередным ведром воды.

– Зачем ты льёшь чистую воду в грязную лужу? – спросил он, когда она вернулась.

– Это не грязная лужа, а поле для чжилань. И не твоё дело, зачем я лью туда чистую воду, – отчеканила она.

У Минчжу было слишком любопытно, чтобы обидеться на очевидную грубость. Но он нахмурился, считая принесённые вёдра и гадая, насколько тяжело ей – с такими тонкими ручонками! – всё это даётся.

– Не устала ещё?

– Взял бы да помог, – огрызнулась она.

– И зачем мне это? – пренебрежительно фыркнул он.

Она не стала дожидаться помощи и ушла, а когда вернулась, У Минчжу спрыгнул с ветки и выхватил у неё ведро.

– Так уж и быть, помогу, – с нарочитой небрежностью сказал он и выплеснул воду в пруд. Грязные брызги разлетелись во все стороны и только чудом не попали на них.

Девушка рассердилась и попыталась отнять у него пустое ведро, но У Минчжу держал его высоко и забавлялся тем, как она рассерженно прыгает вокруг него и не может допрыгнуть, с такой-то разницей в росте. Она запыхалась, прекратила попытки вернуть ведро и пошла прочь. У Минчжу, конечно же, поспешил следом за ней.

– Помогу тебе воды принести, – объявил он, покрутив ведро на пальце. – Тогда скажешь?

– Десять вёдер наноси.

– А ты не стесняешься…

– Тебя никто не заставляет.

У Минчжу только ухмыльнулся, превратился в ворона и полетел к колодцу, крепко держа ведро в лапах. На её лице читалось неподдельное удивление, когда он вернулся, неся полное ведро воды прежним способом. Ага, теперь-то она не отведёт от него глаз! Этот молодой ворон тебя ещё удивит! Он подлетел к пруду, превратился в себя и выплеснул воду в поле – плюх!

– Осторожнее! – возмутилась она.

– Не то что? – нахально спросил У Минчжу.

Девушка вместо ответа показала ему мотыжку. У Минчжу пренебрежительно фыркнул на такую слабую угрозу, но следующее ведро выливал аккуратно, ни капли не разбрызгал. Лоб у него всё ещё побаливал, так-то.

Он насчитал уже десять вёдер и собирался потребовать ответа, как девушка сказала:

– Ещё восемь осталось.

– Что?! – возмутился У Минчжу. – О десяти же договаривались!

– В поле каждый день по двадцать вёдер воды выливать нужно, – сказала она таким тоном, точно это всё объясняло.

– Как скажешь, – сквозь зубы сказал он и полетел за водой.

Зачем он вообще это делает? Не для этого он сюда прилетел! Как у неё нахальства хватает им помыкать?

89. «Золотце» и веснушки

– Могла бы и спасибо сказать, – буркнул У Минчжу. Он послушно наносил нужное количество воды, а она ему и полслова не сказала.

– Так ты за спасибо работал или за ответ? – поддела она его.

У Минчжу заскрежетал зубами, но стерпел. Он таскал и таскал воду и так упарился, что совсем позабыл, ради чего всё затевалось. Видимо, она что-то почувствовала в его взгляде, потому что неохотно ответила:

– Чтобы поле не пересохло.

У Минчжу сузил глаза, наблюдая, как она проверяет пальцем – прямо пальцем! – не пересохла ли грязь. Сколько грязи набилось ей под ноготки… Его даже при одной мысли об этом передёрнуло.

– Ты же девушка, – укорил он её.

Она на это тряхнула пальцами, и он поспешно отступил, чтобы брызги грязи на него не попали. Он ведь лучшую одежду надел сегодня, чтобы произвести на неё должное впечатление. Как он будет выглядеть, если запачкается?

– Слушай, ты… – грубовато начала девушка.

– А что это ты мне тыкаешь? – возмутился У Минчжу. – Знаешь, кто я?

– Откуда мне знать, если ты не представился? – уела она его.

– Я кому попало своё имя не называю, – важно объявил он, ожидая, что она начнёт упрашивать его назваться.

Но она только равнодушно пожала плечами:

– Что мне до имени какой-то вороны?

– Ворона! Не вороны! – яростно крикнул У Минчжу, лицо его вспыхнуло гневным румянцем.

Девушка явно удивилась столь бурной реакции, но вслух сказала только:

– Не мешай мне работать.

– Я ей воды натаскал, а она мне ещё и выговаривает! – возмутился он.

– Ну так ты ответ на свой вопрос получил, чего ещё тебе надо?

– Вот грубиянка.

– Сам такой.

В словесной пикировке они были на равных, и У Минчжу это бесконечно нравилось. Она была не такая, как другие девушки. Её нисколько не волновало, что он про неё подумает. Она не пыталась ему понравиться. Она была собой – кем бы она ни была.

– Ты прямо как сорока, – усмехнулся он и тут же оговорился, заметив неодобрение в её взгляде: – Это комплимент. Я всегда думал, что певчие птицы глупые.

– Зато у хищных ума палата, – язвительно сказала девушка.

У Минчжу слегка поморщился и сделал вид, что слова эти его нисколько не задели. Он будет выше