Гоцюй - Джин Соул

– Если объяснишь, что делать, я тебе помогу, – сказал он, страдальчески закатив глаза. Нога опять попала во что-то невообразимое, он с трудом её высвободил.

– «Урок» мне задали, не тебе, – возразила она.

– Без меня ты не справишься… что бы ты ни делала. Смотри, всё уже грязью затянуло.

– Это потому что ты меня отвлёк!

– Ну да, ну да… Сяоцинь, так что же ты всё-таки делаешь?

Она замерла на мгновение. У Минчжу подметил эту странную реакцию, но решил всё выяснить позже. Сейчас он сам терзался любопытством.

– Или ты сама не знаешь, что это за… «урок»?

Цзинь Цинь явно рассердилась, услышав этот вопрос:

– Это бороздки для семян чжилань. Вот разбороню поле и высею чжилань… Что это ты так на меня смотришь?

У Минчжу только покачал головой. Ну что тут скажешь?

– А нет, чтобы сразу семена в бороздки кидать, пока их грязью не затянуло? – поиграв бровями, поинтересовался он.

Судя по её лицу, ей это и в голову не приходило. Но сдаваться она была не намерена. Прежде чем У Минчжу успел опомниться, она уже пихнула ему в руки мотыжку. Он ужаснулся: сколько же грязи останется на его одежде! А руки-то, руки!

– Ты боронишь, я сею, – хмуро сказала она, вытирая руки о собственный подол. – Сам предложил, теперь не отвертишься.

– И не думал, – почти честно ответил У Минчжу.

91. Чем обедает ворон его статуса

У Минчжу редко испытывал сожаление, но сейчас, глядя на запачканные грязью руки, дико жалел, что не захватил с собой перчатки.

– Руки этого молодого господина для такой работы не предназначены, – кисло сказал он, зашвырнув мотыжку подальше.

– Ты что, пальцами грести бороздки будешь? – кажется, ужаснулась Цзинь Цинь.

– И как такое тебе только в голову пришло… – фыркнул У Минчжу, встряхивая руками, чтобы избавиться от грязи. – Руки этого молодого господина…

– Да, да, я уже поняла, – закатила она глаза.

У Минчжу решил, что самое время произвести на неё должное впечатление. Похоже, она его ни во что не ставит. Он сделал пальцами небрежный жест – использовал духовную силу, – и в грязи появилась незатягивающаяся бороздка. Цзинь Цинь уставилась на неё круглыми глазами. У Минчжу подтолкнул её:

– Сей давай.

Она очнулась, недоверчиво покачала головой и вытащила из-за пазухи мешочек с семенами.

– Это чжилань? – уточнил У Минчжу с некоторым разочарованием. Он-то думал, что семена волшебной травы должны как-то по-особенному выглядеть, даром что волшебные, но они походили на обычный горох, только крупнее.

– Не вздумай украсть! – воскликнула она, прижимая мешочек к груди.

– За кого ты меня принимаешь? – закатил он глаза. – Я и не собирался их воровать. Просто любопытно. Никогда семян чжилань не видел. Готов поклясться, если нужно, что не вру.

– Тебя громом за враньё поразит, – предупредила его Цзинь Цинь.

– Громом? – засмеялся У Минчжу и всё-таки поднял руку, складывая пальцы. Он прекрасно знал, что громом убить нельзя. Он был образованным вороном.

Вдвоём они быстро справились: он делал бороздки, она бросала в них семена.

– Хорошо потрудились, – заметил У Минчжу и опять страдальчески закатил глаза, когда увидел, во что превратились его ноги. Грязь застыла на них коркой.

– Для кожи грязь даже полезна, – сказала Цзинь Цинь, явно решив, что он нуждается в утешении.

– Да правда, что ли? – фыркнул У Минчжу и прищёлкнул пальцами. Грязь отшелушилась с его ног, точно её и не было. Насладившись её изумлением, он щёлкнул пальцами снова и обронил:

– Не благодари.

Судя по её лицу, ответить девушка собиралась какой-то колкостью, но отчего-то передумала и произнесла торжественно:

– Я разделю с тобой еду.

У Минчжу выгнул красивую бровь, но решил, что отвечать на искренность насмешкой не стоит, к тому же он успел проголодаться, так что предложение это было своевременное.

– Так и быть, – сказал он вслух, – соглашусь.

Они уселись под дерево, и У Минчжу, не скрывая любопытства, наблюдал, как она развязывает узелок с едой. Сложно сказать, что он ожидал увидеть, но уж точно не зёрнышки и корешки. А именно они и были в её узелке! Он не удержался от вопроса:

– Что это? Гарнир? А где всё остальное?

– Это и есть «всё остальное».

– Вот это ты ешь? – непередаваемым тоном уточнил он.

– Ну, я же птица, а птицы едят зерно… Это вкусно, попробуй. Что ты кривишься?

У Минчжу взял один из корешков двумя пальцами и, не скрывая отвращения, откусил от самого краешка. Ему не понравилось. Эти коренья вообще вкуса не имели. Зерно он даже пробовать не стал, наверняка ничуть не лучше.

Цзинь Цинь принялась за еду, поглядывая на него не без удивления:

– Не нравится? А что обычно едят хищные птицы?

У Минчжу незаметно выплюнул разжёванный корешок и решил подшутить над девушкой. Он поискал глазами вокруг, выудил из земли длинного червяка и сделал вид, что собирается его съесть. Цзинь Цинь потрясённо ждала, когда он это сделает, у неё даже зёрнышки изо рта посыпались. У Минчжу засмеялся и выбросил червяка.

– Ты же не подумала, что я его съем?.. Я тебе в следующий раз принесу что-нибудь, – весело пообещал У Минчжу, вскакивая на ноги. – То, что едят вороны. Тебе понравится.

– Это вряд ли, – мрачно отозвалась Цзинь Цинь. – И не прилетай больше!

У Минчжу, разумеется, пропустил это мимо ушей. Она только притворялась рассерженной. Он ясно заметил проблеск робкой радости в её глазах. Это его несказанно воодушевило.

Он бы ей целую гору в ладонях принёс, если бы она попросила.

92. Немного правды и паровые булочки

Никогда ещё У Минчжу не вставал в такую рань! Но ему нужно было поторопиться, если он хотел всё успеть.

Вчера он пообещал Цзинь Цинь, что принесёт ей еды воронов, но, поразмыслив, решил, что еда людей певчей птичке – а, точно, не забыть спросить у неё, что она за птица! – подойдёт больше. Он сразу же подумал о паровых булочках, которые пробовал в людском посёлке – ароматных, брызжущих бульоном, когда их надкусываешь. Начинка была разная, сам У Минчжу предпочитал мясные, но те, что с зеленью, наверняка понравились бы Цзинь Цинь.

Он сонно покачивался, умываясь, одевался скорее по привычке, чем осознавая это, но предутренняя свежесть заставила его содрогнуться всем телом и проснуться окончательно.

Своим столь ранним появлением он, несомненно, удивил торговку булочками, та лишь начинала выкладывать товар на прилавок.

– Спешите порадовать зазнобушку? – весело спросила торговка, укладывая выбранные им булочки в пакет.

У Минчжу непонимающе посмотрел на неё. Просторечье – не считая ругательств, разумеется – он знал плохо, потому торговке пришлось объяснять, что значит это слово. Он выслушал и слегка смутился, но поправил её со всей важностью:

– Это моя будущая жена. Только она ещё об этом не знает.

Торговка со смехом пожелала ему удачи. У Минчжу в удачу не верил, он верил в себя. И в паровые булочки.

До горы Певчих Птиц он добрался ещё до рассвета. И каково же было его удивление, когда возле поля он увидел спящую – в клубок свернулась, как котёнок, – Цзинь Цинь. Он полюбовался ей немного, потом заметил, что одежда её была влажной от росы, и решил разбудить девушку, не то простудится ещё, на голой земле спать. Он легонько ткнул её носком сапога. Она сейчас же встрепенулась и подскочила, сонно и смешно озираясь.

– Так не терпелось со мной встретиться, что всю ночь прождала? – усмехнулся У Минчжу. Втайне надеясь, что это так.

Увы. Поле она сторожила, чтобы он не украл чжилань. У Минчжу был и обижен, и разочарован, когда выговорил ей:

– Так-то ты обо мне думаешь?

– Я вообще о тебе не думаю, – отрезала она.

У Минчжу слегка приободрился. Думала. Если бы не думала, не взялась бы всю ночь сторожить от него поле. Другой вопрос, конечно, что думает она о нём плохо, но для начала сойдёт и так. Птица гнездо по веточке строит, так говорят.