Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

предполагал, что они ещё пригодятся. И не только, чтобы снова испортить всем жизнь: с ними будет проще расколдовывать Беривоя. – Хмыкнул. – Потом. Когда придёт время.

Ольжана качнула головой.

– Записи всё это время лежали в кибитке?

– Да. Спрятанные и заколдованные. – Лале снова глянул на неё. – Не беспокойтесь, вы всё равно бы их не нашли.

Лиловый водоворот вихрился вокруг стола и прыскал искрами. Лале увлёк из него другой теневой лоскут, и ещё, и ещё. Один из них закрутил пальцем в подобие локона. Взял его в ладонь, сжал, – и вместо лоскута появилась чёрная игла. Ею Лале стал прошивать остальные обрезки теней.

Ольжана поймала себя на том, что смотрела чересчур недовольно, – хмуро, исподлобья. Решила сделать лицо попроще.

– Рубашки так же ловко шьёте?

– Ага. – Лале прилаживал одну тень к другой. – А вы не видели?

– Нет. Но помнится, как-то вам сутану подшивала. – Ольжана не удержалась и посетовала: – Могли бы и сказать, что не стоит.

– Не мог бы, – отозвался Лале. – Мне было приятно.

Левой рукой он придерживал теневые лоскуты, правой шил – и всё равно это выглядело так мастерски, что Ольжана отметила:

– И не скажешь, что одна рука не ваша.

– Спасибо. Годы упражнений. – Дёрнул мизинцем неродной руки. – Иногда всё равно подводит, конечно.

Постепенно обрывки теней оформились в подобие Сущности из Стоегоста. Ещё не чудовище, но уже объёмный черновик, напоминавший очертания волка, – правда, совсем небольшого размера, как и вызванный образ настоящей твари.

– Ничего любопытнее не будет, – предупредил Лале. – Это скучное занятие.

– Я всё равно не понимаю, что вы делаете. – Ольжана сощурилась. – Зачем второе чудище? Если по мою душу, то…

– Не по вашу. – Краем глаза Лале смотрел на лиловые деревья в водовороте. Никого, кроме замершей Сущности, в округе не было. – Это для дружинников господаря Нельги.

Ольжана хотела бы ответить, но поняла: что бы она сейчас ни сказала, это нарушит клятву, и ей опять станет больно.

Раздался очередной громовой раскат.

Стежки Лале стали мельче. Он призывал к себе новые тени и, поглядывая на записи, прошивал их вокруг волчьего образа. Уплотнял его, делал чудовище достовернее и живее, и, если бы Ольжана позволила зрению рассеяться, ей бы почудилось, что на столешнице целые две странные кошки.

– А тень ещё вырастет?

– Конечно. Она же тень. – Лале захотел освободить рабочую руку и перехватил тенистую иглу зубами. Ольжана удостоверилась: ничего, похожего на нитку. Лале прогладил шов пальцами, вернул иглу в шитьё. – Или вы думаете, что она такая мелкая будет за чудовищем бегать?

– Ну мало ли. – Ольжана покрепче закуталась в покрывала, глянула наверх. – Вдруг болела в детстве. Или плохо ела.

Дождь гулко шелестел по крыше. Лале наверняка заворожил и перекладины, иначе бы тут уже море разлилось: землянка ведь древняя. Но Ольжана мысленно поворчала, что Лале мог бы уплотнить и стены, раз такой искусный колдун, – было бы гораздо теплее.

– Чего не спите? – спросил Лале. Он смял в комок новые теневые лоскутья, вылепил из них подушечки для волчьих лап. – Настолько мешаю?

– Да нет. – Ольжана пожала плечами. – Люблю засыпать под треск смертоносного колдовства. Так убаюкивает.

Она ещё молчала про то, что от чародейских огней было светло как днём, – но это полбеды. Свет Ольжане никогда не мешал.

– Язвите-язвите, я привык. – Это прозвучало почти нежно. Внезапно за иглой в пальцах Лале потянулась нитка, такая же чёрная, как и остальная волшба, и закрутилась вокруг ног Сущности. – Но если хотите знать: это колдовство не смертоносно. Тень – совсем не то, что само чудовище.

На Ольжану резко накатило сожаление. А что, подумала она, если бы Лале не начал мстить Йовару. Что, если бы он создавал чудовищ только так, как когда-то поднимал мертвецов на погосте, – упражняясь или желая проверить себя самого, и никто бы от этого не страдал. Что, если бы он не был виновен ни в убийствах, ни в смуте, ни в её шрамах, ни в разбитом сердце, но так же бы сидел перед ней, как сейчас, и колдовал, позволяя отвлекать себя расспросами. Тогда бы он был для неё самым лучшим мужчиной на свете, и тогда бы она, наверное, восхищалась, до чего же он сильный чародей. Потому что она ведь никогда не видела ничего подобного, но понимала, сколько труда стояло за этой сноровистой волшбой.

Лале снова на неё глянул.

– О чём задумались?

Нить вилась и вилась, теперь опутывая тот лоскут, что колыхался у головы теневого чудовища. Лоскут заострился, вытянулся и стал напоминать настоящую волчью морду.

Колдовские огни плавали под потолком. На противоположной стене темнела сутуловатая тень самого Лале – неуловимо грозная, грознее, чем лиловые искры или образы чудовищ.

Ольжана поёжилась.

– Да так. – Она медленно повела подбородком. – Думаю: любопытный вы человек… И я до сих пор столького о вас не знаю.

– Неужели? – удивился Лале. – Поверьте, сейчас вы знаете обо мне больше, чем кто-либо.

– Ну, – протянула Ольжана, – этого недостаточно.

Игла ныряла в лиловато-чёрную волшбу и поднималась из неё, как остроносая лодочка. Тень чудовища сгорбилась – Лале провёл рукой над её спиной, остриём иглы обозначил очертания меха. Теперь казалось, что шерсть встала дыбом.

– Недостаточно?

– Да. – Ольжана собралась с силами и проговорила особенно робко: – Я ведь хочу понять вас лучше.

Лале тут же переметнул на неё взгляд.

Его глаза блеснули.

О, это было как скормить хищнику любимое лакомство. Лале не ответил ничего, кроме чуть насмешливого, брошенного с сомнением: «Да ну?» – но Ольжана-то его не первый день знала. И догадывалась, насколько ему приятно это слышать, – а чем благожелательнее Лале, тем вероятнее, что вопросы Ольжаны не будут впустую.

– Ну и какой же историей я ещё могу вас позабавить? – Лале вернулся к своему колдовству и пригладил очередной лоскуток тени. Но вышло так осторожно, едва ли не любовно, что Ольжана велела себе: не вздумай всё испортить! Пусть он расчувствуется, пусть поверит, что ей правда важно его прошлое…

– Это вам решать. – Ольжана смотрела, как игла плясала в пальцах Лале. – Я готова послушать про что угодно.

– Что угодно, – заметил Лале, – это ни о чём.

Ага. Значит, ему приятны и расспросы.

Ольжана вздохнула. Ей совсем не хотелось, чтобы Лале начал очередную долгую историю, из которой нельзя было выудить ни крупицы пользы. Но если сказать прямо… Опасно.

Тень чудовища становилась всё свирепее. Ольжана начала серьёзно, но тихо:

– Я бы хотела узнать о вас что-нибудь личное. По-настоящему личное, понимаете? – Пожала плечами. – Про меня вы всё знаете, я ведь вам доверяла. А я не имею ни малейшего представления, кого вы любили