Где демон шепчет о забвении - Ирина Игоревна Голунцова

Теперь стало понятно, отчего во снах Заклинатель змей вёл себя куда более агрессивно и провокационно, чем в жизни. И то, почему Асура не использовал тёмную энергию во время похода в лес Безмолвных сестёр.

«Только почему Синь Юй не сказал, что преследовал нас во снах Хао, а наяву – Асура?» – задумался как-то Вэй Лу, то и дело поглядывая на близнецов, один из которых прятал лицо под тканевой маской. Это, видимо, и являлось ответом: духовная школа Тайян, тесно сотрудничающая с государством, создала опасный образ непобедимого ищейки. Возможно, Синь Юй остерегался рассказывать об этом из-за последствий, что могли настигнуть его, вздумай он сболтнуть лишнего.

Хотел бы Вэй Лу двадцать раз обозлиться на Синь Юя, который обманывал их с самого начала и использовал в корыстных целях для обмена с Бянь Сэ Лун. Однако чем дольше Вэй Лу думал о мотивации Синь Юя, тем быстрее приходил к выводу, что на его месте, наверное, поступил бы так же. Если бы мозгов, конечно, хватило. Синь Юй, пытаясь спасти свою матушку, рискнул бы всем. Даже, как казалось Вэй Лу, ради её благополучия он был готов жизнь заложить.

Только вот не получилось. Опасаясь за суровое наказание для сына, Синь Лин предпочла вернуться в духовную школу Бянь Сэ Лун. Но кое-что другое смутило Вэй Лу: когда Асура их ещё не настиг, та не горела желанием покидать своих господ. Чего-то боялась…

Открыв глаза, Вэй Лу уставился на ночное небо. Под боком догорал костёр, дым которого отпугивал насекомых. Наконец-то выбравшись с территорий Бянь Сэ Лун, они смогли сделать полноценный привал и отдохнуть. До рассвета ещё далеко; учитывая мрачное чёрное небо над головой, сейчас наверняка шла третья или четвёртая стража.

Вэй Учэнь скрутился под боком, напоминая домашнего кота, тянущегося к теплу. Он плохо переносил холод: минувшие дни совсем его вымотали, а сегодня хотя бы удалось уснуть. Они укрывались дорожными плащами – большей роскоши в их распоряжении не имелось.

Но не все оказались на своих местах, греясь у костра. Участь пленников хороша тем, что, в отличие от главного дозорного, которого не оказалось поблизости, они могли спокойно отоспаться ночью. Место, где Хао расположился с вечера, пустовало. То же касалось и Синь Юя – вместо него остались только плащ и дорожная сумка.

«Сбежал? – подумал Вэй Лу. – Нет… вряд ли…»

Дурное предчувствие укололо сердце.

Аккуратно выбравшись из-под плаща и укутав Вэй Учэня, Вэй Лу поднялся и поёжился от прохладного воздуха. Все остальные спали. Однако, прислушиваясь к ночному лесу, он почти моментально услышал доносящийся издали шум, к которому последовал, поддавшись любопытству. В любом случае, если предъявят претензии, скажет, что пошёл справить нужду.

– …ещё поговори!

В раздражённом сдержанном оклике, напоминающем рычание дикого зверя, Вэй Лу сразу узнал голос Хао. От этой интонации у него невольно пробежали мурашки по коже, а звук характерного удара заставил застыть на месте.

Перед глазами тут же вспыхнули образы из сновидения: гладь озера с кувшинками, запах влаги… привкус крови на губах, острые кости змеиного скелета, вонзающиеся в кожу и рассекающие плоть.

Замерев в оцепенении, Вэй Лу не смог заставить себя сделать хотя бы шаг. Раздражённый хриплый голос, доносящийся из темноты, бил в него тонкими кольями.

– Ты ведь поэтому и сбежал, да? Ты тоже это видел? Видел этих двоих, видел свою мать! Поэтому ты, сволочь, решил предать нас!..

– Где этот достопочтенный заклинатель увидел предательство?

Стоя на коленях перед Хао, Синь Юй не стеснялся кривить губы в оскале. Сжимая в кулаках опавшие листья и влажную траву, он плевался горькими остротами. Его дерзость не пришлась по душе Хао. Схватив Синь Юя за волосы и рывком вздёрнув голову, Хао подставил его бледное лицо лунному свету. Синь Юй кротко и протестующе застонал, но, плотно стиснув губы, не собирался умолять о снисхождении.

– Ты бежал из духовной школы Тайян, – склонившись над ним, со сталью в голосе зарычал Хао. – За это тебя ждёт серьёзное наказание, и я лично прослежу, чтобы ты получил сполна.

– Сполна? Пф… а если бы это была твоя мать? И ты…

– У меня нет матери, – холодно бросил Хао, стиснув в кулаке волосы собеседника с такой силой, будто намереваясь выдрать клок. – А у тебя есть обязанности. И пострадает в первую очередь твоя семья.

– Семья? Из-за своей семьи я и бежал… чтобы сберечь свою матушку, а вы… из-за вас эти двое!..

Звук глухого удара прервал речь Синь Юя. Болезненно вскликнув и завалившись на траву, Синь Юй рефлекторно прикрыл лицо. Из разбитой губы моментально хлынула кровь.

Стоя над своей жертвой, Хао глухо засмеялся, не испытывая при этом ни капли веселья.

– Из-за нас? О нет. Из-за тебя, – прошептал он. Присев на корточки и вновь схватив Синь Юя за волосы, Хао дёрнул его к себе, заставляя посмотреть в налитые холодной злостью глаза. – Ты причина всего, что последует. Сидел бы смирно, и ничего бы не случилось. А теперь… мне это разгребать.

С отвращением оттолкнув Синь Юя, словно грязную побитую собаку, Хао поднялся на ноги. В нём пылало желание ударить пленника пару раз ногой, но голос разума напоминал, что им ещё предстояла неделя пути. Задерживаться из-за немощного Синь Юя, который и так еле ноги волочил, не хотелось. Одного больного уже с лихвой хватает, и тот хотя бы не замедлял их.

– Проследи, чтобы этот ублюдок опять куда-нибудь не сбежал! – вдруг бросил в темноту Хао, уходя в направлении ночлега. – И уж тем более не вздумай сбегать вместе с ним.

Хао прошёл в нескольких бу, но, несмотря на изгородь кустарника и тьму ночи, всё равно почувствовал присутствие Вэй Лу. Тот застыл, затаив дыхание, и слушал, как тяжёлые шаги удаляются прочь.

Бежать вместе с Синь Юем – да и куда он убежит без брата? Да и есть ли смысл в побеге после того, через что они все прошли?

Успокоив сердце, Вэй Лу тяжко выдохнул и направился вперёд, выйдя из-за тени деревьев и увидев сидящего на земле Синь Юя. Лунного света хватило, чтобы увидеть следы крови на его лице, растрёпанные волосы и небрежно смятую одежду. Синь Юй со смирением вытерпел агрессию Хао, но стоило Вэй Лу протянуть ему руку, как он с раздражением отмахнулся и одарил его колючим взглядом. Гордость, которую Синь Юй проглатывал некоторое время назад, теперь