Тернистый путь - Виолетта Орлова

один человек, но Артур не мог допустить, чтобы Тэнка проиграла. Он уже решил для себя, что будет делать все от него зависящее, чтобы спасти ее. Только бы у него получилось сделать это за них двоих…

Силы его были на исходе. Весь день несчастных пленников держали без еды, вчерашняя бессонная ночь, вновь зарождающаяся лихорадка, предвестник страшной болезни, ежедневные побои, постоянная тревога — все эти факторы усугубили состояние Артура, которое в настоящий момент было критическим. Помимо всех этих неприятностей, у незадачливого клипсянина сильно болело и даже немного распухло плечо в результате потасовки с мусорщиками. Юноша ужасно переживал из-за этого, поскольку боялся, что завтра ему станет хуже, и он физически не сможет оказать Тэнке достойную помощь.

Однако эти печальные обстоятельства все же не сломили его дух, как вообразил себе господин Ролли. Они не забрали его решимость бороться до конца, его волю, желание жить и помогать своим друзьям. Они не лишили его любви к своим близким и не погрузили в беспросветное отчаяние.

Тэнка заснула, но Артур не мог, как ни пытался. В какой-то момент к нему подошел Лэк, неуверенно перетаптываясь с ноги на ногу. Благообразному мальчику тоже не спалось. Казалось, что-то сильно мучает его.

— Артур? — слабым голосом проговорил он. Клипсянин поднял голову и встретился с виноватыми карими глазами Лэка.

— Меня зовут Кирим.

— Что?

— Это мое имя. Настоящее и-имя, — ответил Лэк, сильно смущаясь и от того даже немного заикаясь. — На армутском наречии оно означает… храбрец.

Артур слабо улыбнулся своему приятелю.

— Но я не достоин его, понимаешь? На самом деле, я т-трус, — с этими словами Лэк жалко всхлипнул и отвернулся от друга, не в силах более смотреть на него. — Я… Ты знаешь, Артур, это ведь я сказал хозяину, что вы на складе. Я испугался как кролик и все ему выложил…

Клипсянин с трудом встал на ноги и, приблизившись к мальчику, положил ему руку на плечо.

— На подобные признания тоже нужна смелость, Кирим. Ты не трус.

Лэк безутешно заплакал, не сумев совладать со своими чувствами. Если бы Артур разозлился на него, оскорбил, ударил, ему было бы в десять раз менее горько, чем сейчас.

— Я… мечтаю о том, чтобы быть как ты… Я никогда не встречал раньше таких людей, понимаешь… Но, чувствую, я не смогу. Вместо того, чтобы уйти с тобой, я предпочел остаться. Я не только испортил жизнь себе, но также загубил и ваши жизни тоже. Мне нет прощения. У меня ведь была семья… Ее я тоже предал, решив остаться у хозяина. Разве такие люди, как я, имеют хоть какую-то ценность?

— Твое желание стать лучше и есть самая большая ценность. Если ты думаешь, что мне никогда не бывает страшно, ты ошибаешься. Это свойственно всем людям. Но мы можем бороться, понимаешь? Я верю, что ты изменишься. Ты ведь захотел сейчас быть Киримом, а не Лэком, не так ли? Значит, будешь им.

Мальчик понурил голову и сказал сквозь беззвучные рыдания:

— Я уже не изменюсь. Хозяин тоже определил меня на Потешные бои, откуда, как ты понимаешь, я вряд ли вернусь. Это и есть мое наказание. Оставшись здесь, я думал, что сумею избежать страшной участи, я заботился во многом о себе. Если бы я хоть чуть-чуть задумывался о судьбе других, я бы никогда не остался.

— Послушай, — произнес Артур, понизив голос. — На играх я постараюсь сделать все возможное, чтобы Тэнка победила. Я не хочу, чтобы ее отдали собакам. В том, что она здесь, есть моя вина, и вина немалая. Я должен ей помочь. У нее есть брат, который, возможно, однажды сможет ее отсюда вытащить. Конечно, надежда маленькая, но все же. Я не вправе просить тебя… Это твоя жизнь, но…

Лэк сразу все понял. Он решительно кивнул.

— Да, ты прав. Она девочка, а девочкам здесь не место. Я тоже не хочу, чтобы ее отдали на съедение собакам. Я буду помогать тебе всем, чем смогу.

Артур улыбнулся, и в глазах его засветилась признательность и надежда. Теперь шансы спасти Тэнку становились более реальными. Ему стало гораздо легче, словно его душа освободилась от тяжелых оков, и он, свернувшись калачиком возле дерева, заснул, не обращая внимания на голодное лязганье зубов, раздававшееся совсем недалеко от их неблагонадежного пристанища.

Утро для приговоренных начиналось гораздо раньше, чем для других рабов. Солнце еще не успело вылезти на небосклон, а воздух прогреться, как за ними пришли. Проснувшись и оглядываясь вокруг себя, Артур уже более не узнавал обстановку, которая за ночь кардинальным образом изменилась. На следующий день караваны отправлялись в путь, поэтому практически все тканевые перегородки были убраны, комнаты разобраны, мебель была сгружена в огромные ящики, и только каменные платаны оставались на своих местах, неподвижные и мрачные на голой пустынной местности, как грозные палачи, ожидающие своих жертв.

Теперь, когда взор не упирался в перегородки, можно было обозреть целиком это поистине огромное песчаное поле, где не далее, как вчера, располагался дворец с многочисленными комнатами, коридорами, спальнями, верандами. Теперь же шикарный шатер исчез, лишний раз показывая призрачность и ненужность этой лицемерной роскоши. В некоторых местах все же оставались небольшие палатки, где находились, видимо, обитатели дома, а за ними можно было увидеть необычное огромное сооружение, напоминавшее амфитеатр. Оно было окружено разноцветными тканевыми ширмами — малиновыми, желтыми, пурпурно-красными, голубыми, и, если бы Артур не догадывался о назначении подобного сооружения, он бы принял его за бродячий цирк или уличный театр.

Рядом с амфитеатром располагались небольшие лавчонки, которые уже наполнялись какими-то угощениями. Незнакомые люди сновали по территории бывшего дворца, выполняя мелкие работы и готовясь к необыкновенному торжеству, которое все постояльцы шатров ждали с нетерпением — даже те рабы, которые по счастливой случайности избежали участи стать непосредственными участниками игр. Сейчас некоторые слуги еще спали; это был их выходной день, когда никто, кроме наемных рабочих, не выполнял никаких трудовых повинностей.

Когда Артура, Тэнку и Лэка подвели ближе к амфитеатру, они смогли увидеть снедь, которая продавалась в передвижных лавочках, окрашенных в разные яркие цвета. Нуга в шоколаде, карамелизованный рис, политый сливками, имбирные пастилки, варенье из крапивы, собранной вблизи Кагилу, медовые настойки, засахаренные лепестки розы и фиалки, отвратительного вида леденцы с сушеными насекомыми внутри, мороженое из сырого теста, жареные каштаны, всевозможные экзотические фрукты, налитые соком — все это был неполный список того, что продавали торговцы. Потешные бои не сводились к одним лишь испытаниям, это был праздничный день, когда богачи перед выездом могли расслабиться