54 по шкале магометра - Мария Папкова

Оллсе Урмандтора оказались самыми эффективными – великий актер и преподаватель сам страдал от сходной напасти и разработал систему, позволявшую ему исполнять сложнейшие роли перед огромными аудиториями. Впоследствии, на лекциях и мастер-классах, он всегда советовал студентам выучить и применять хотя бы малый комплекс, вне зависимости от того, нервничают они или спокойны, как сытый удав. Льярта всегда старалась следовать совету мэтра и еще ни разу об этом не пожалела.

Хорошо еще, что мама уехала. Последнюю неделю она заботливой наседкой порхала вокруг Льярты, непрерывно хлопотала в небольшой съемной квартирке, что-то намывала, начищала, переставляла, поправляла, и, откровенно говоря, мешала готовиться к премьере. Когда Льярта приходила вечером с репетиций, уставшая, вымотанная и физически, и эмоционально, приходилось напрягать последние остатки сил, чтобы не обидеть маму и уделить ей внимание, которое и на себя-то уже сложно было найти. Мама, конечно, все понимала. Она старалась лишний раз не дергать погруженную в себя дочь, бесшумной тенью скользя где-то на краю внимания, – словно по мановению волшебной палочки перед Льяртой возникали тарелки с ужином и столь же неуловимым образом исчезали вечером после обязательной домашней работы над Ролью, Льярту ждала свежая постель, а утром – выглаженная одежда и горячий завтрак. Но все же Роль все больше овладевала сознанием и душой Льярты, и девушка с ужасом понимала, что присутствие мамы, сколь бы оно ни было ненавязчивым, все больше становится ей в тягость. Вот только как ей об этом сказать?

Мама и здесь не подвела. Каким-то материнским шестым чувством она все прозрела, и, когда вчера Льярта вернулась домой, ее, как всегда, ждала прибранная квартира, готовый ужин, свежая постель… И записка от мамы.

«Льярточка, ты у меня самая лучшая. Завтра у тебя главный день в жизни, тебе надо настроиться, побыть наедине с собой. Так что я поехала домой, как раз успеваю на вечерний поезд. Я знаю, ты справишься, а сегодняшний вечер тебе поможет окончательно войти в Роль. Льярточка, я тебя люблю, и, будь с нами папа, он бы сказал тебе то же самое. Удачи тебе, дочка! Целую, мама».

Льярта вздохнула и подавила желание еще раз перечитать записку. Дыхательные комплексы – это, конечно, здорово, но не стоит лишний раз нагружать себя дополнительными эмоциями в день премьеры. Роль… Роль требует полной самоотдачи.

Льярта проглотила последний кусочек омлета, допила залпом остатки кофе и подхватила яблоко со стоявшего на столе блюдца. Пора.

До премьеры оставалось еще почти шесть часов, но улицы города уже стала наполнять праздничная атмосфера. Гре-Стардар был театральным центром страны (а особо восторженные патриоты утверждали, что и всего мира), и премьера сезона вот уже не первое столетие была главным событием года, его кульминацией. Куда там Новому Году и Дню Независимости. Билеты на премьеры были распроданы на десять лет вперед, а стоили столько, что люди продавали дома или нанимались на урановые рудники, лишь бы скопить денег на место в четвертом ряду второго балкона. А после того, как восемнадцать лет назад Высшим Театральным Советом было принято решение о том, что премьерным спектаклем в следующие 34 года будет «Аруан, вождь Ропардов», Гре-Стардар действительно превратился в театральную столицу мира, во всяком случае – становился ей в третий четверг сентября.

Льярта смотрела в окно троллейбуса на чуть тронутые золотом осени кроны кленов Аллеи Ста Восемнадцати Актеров. Все остальные парки, скверы аллеи в городе еще со вчерашнего вечера были украшены гирляндами, праздничными флажками, афишами и плакатами, посвященными премьере, но по древней традиции Аллею оставляли как есть – два стройных ряда прекрасных мощных деревьев и сдержанные, без всякой излишней пышности, мраморные статуи великих актеров прошлого, символизировавших путь от древних священных таинств до совершенства современного театрального искусства и их неразрывную связь. Раньше в день премьеры все актеры, занятые в спектакле, приходили в Театр этой аллеей, рассекавшей весь Гре-Стардар на две половины, но после Восстания Комедиантов и Второй Великой Театральной Войны эту традицию пришлось упразднить по соображениям безопасности. Тогда же, после нескольких неприятных инцидентов, было принято решение не раскрывать имя ведущей актрисы вплоть до самой премьеры. Со временем все согласились с мудростью этих решений, заложивших основы новых, более современных и вместе с тем достойных традиций.

На табло троллейбуса появилась надпись: «Театральная Площадь». Ее остановка. Льярта поправила на плече ремешок сумочки и вышла из троллейбуса на вымощенную гранитной брусчаткой мостовую.

От Проспекта Трагиков до собственно Театральной Площади было рукой подать – каких-то сто шагов в обход правого крыла огромного здания Академии. Льярта преодолела их на одном дыхании, и, как всегда, замерла на мгновение, когда перед ней открылась величественная панорама Театральной Площади.

Площадь была спроектирована и построена почти триста лет назад гениальным режиссером и архитектором Оро Кьиоравира и могла сама служить огромным амфитеатром – портал Театра был спроектирован так, что при необходимости превращался в сцену, а фасады окружавших Площадь зданий – в трибуны. Собственно, многие постановки тут и проходили, а сегодня вечером трибуны заполнят зрители, которые будут смотреть прямую трансляцию премьеры на огромном экране, установленном над порталом Театра. Премьера всегда проходила на сцене самого популярного театра в мире.

Сейчас трибуны, как и главный портал Театра, были огорожены кордонами, которые охраняла полиция. Власти города очень серьезно относились к безопасности и принимали все меры, чтобы не допустить каких-либо выходок со стороны театральных фундаменталистов и радикальных группировок. Льярта прошла к служебному ходу в левом крыле Театра, предъявила свое удостоверение полицейскому в форме, и тот пропустил ее в здание, любезно придержав дверь. Эх, знал бы ты, кого сейчас пропускаешь – подумала Льярта… Автограф любого из актеров премьеры стоил немало, а уж ведущей актрисы и вовсе мог при удачном стечении обстоятельств принести обладателю целое состояние. Но раскрыть вежливому полисмену свою роль Льярта, конечно, никак не могла. Клятва актера – самое святое, что только можно вообразить.

Льярта боялась, что, окунувшись в предпремьерную суматоху, она может утратить с таким трудом обретенные внутреннее спокойствие и уверенность в себе, но, к ее удивлению, все оказалось с точностью до наоборот. Как правило, ведущие актеры в день премьеры не общались между собой и часто даже не виделись, встречаясь только на сцене. Не то чтобы это была общепринятая традиция, но многие признавались, что им самим так проще – можно было сконцентрироваться на роли, настроиться на полную самоотдачу, не беспокоясь о готовности партнеров. Особенно это касалось общения с ведущей актрисой, но это было вполне понятно – никто не хотел