54 по шкале магометра - Мария Папкова

Он осторожно выглянул из-под крыши. Лиловая туча темнела на глазах, готовясь залить город дождём.

Может, добежать? Не хотелось сидеть тут бестолку. Может, Тинка ушла уже?

Пока он думал, с неба посыпались первые капли. Шлёп-шлёп-шлёп… Пыльный двор стал покрываться тёмными бежевыми кружками. Стукнулся оземь крошечный камешек. Мишка немного поколебался, засчитывать ли такую мелочь, но тут, будто назло ему, сверху свалилось ещё два, один за другим. И по крыше грохнуло так, что навес задрожал, загудел зловещим смехом. «Вот тебе! Сиди, дурак…»

Мишка только вздохнул расстроенно. Ливень быстро прибил пыль и теперь заливал площадку ровным слоем воды, скрывая рифлёные следы, размачивая забытый бумажный самолетик. Тут и там по поверхности плавали пузыри.

Камни продолжали падать. То один, то другой шлёпались в воду, на краткий миг поднимая корону брызг. Как молния – успей увидеть, уловить красоту. Мишка замер, выхватывая мгновения впечатлений. Вот один булыжник шмякнулся в воду, подпрыгнул, покатился… но поздно. Поймала его вода, притянула, оглаживая бока мокрой лапой, затащила в лужу и принялась облизывать со всех сторон, радуясь находке.

Дождь шумел, гремел водостоками. Мишка посмотрел на свою защиту – старый отцовский шлем со вмятинками и царапинами, наплечники на кожаной подкладке. Можно и так добежать, дождь тёплый. Мать только ругаться будет. Но это, если узнает. А если не узнает…

– Ага, тебе хорошо! – послышалось за спиной. – В такой защите-то! Целая бронекапсула!

– Так ясен пень, вещь премиум… Батяня тыщу кредитов отвалил.

Мишку передёрнуло. Сколько ж можно! Других тем что ли нет! Понятно, что у Виталика понтовая защита – и бронестекло там, и усиленный вкладыш, и спина закрыта аж до жирной задницы…

– Ну и зря, – бросил в сердцах. Сзади зашевелились. Эх, зачем влез…

– Чего это… зря?

– Зря бабки потратил. От каменюки всё равно не спасёт.

Он ожесточённо развернулся, уставившись на компанию подпевал. Усмехнулся так уверенно. Подумал немного – и плюнул для солидности.

– Да ладно? – притворно удивился Виталик.

– Не, ну а чё? Мэра вон пятитонной глыбой шмальнуло – и в лепешку, вместе с броневиком!

– Ну это понятно. Тут понимаешь в чем дело, Мишань… Для сотрясения мозга и килограммчика хватает. А изделия класса премиум дают гарантию безопасности при попадании объектов до трёх килограмм – это девяносто шесть процентов камней в нашем городишке. Конечно, бывает, что и сотрясать нечего… Ты головку-то свою давно проверял? Не тошнит, а? Галлюцинаций не бывает?

Вокруг дружно заржали.

– Или хочешь вон, как чокнутая, совсем башкой подвинуться?

Мишка резко обернулся. По залитому дождём двору, держа снятые сандалии в опущенной руке, шла Тинка. Тинка-картинка, Тинка-тростинка… Красивая. Своей особенной красотой, которую видел, может, только он один в этой школе. Даже сейчас, когда лицо заливали потоки дождя, стекая на тонкое платье, она была прекрасна. Светлые волосы прилипли ко лбу, губы неслышно напевали, и розовый язычок слизывал капельки. Улыбаясь, она смотрела вниз, на рисунок падающих капель, на дрожащее отражение неба, словно выбирая, куда поставить босую ножку, словно пробуя пальчиками тёплый ковёр воды, словно… танцуя.

– … и мать такая же психическая, – бормотал Виталик. – Э! Да ты не втюрился часом?

Услужливое гоготание ожгло спину. Вспыхнув, Мишка подхватил рюкзак, защиту и выскочил под дождь. «Уроды!» Шлепая по воде, он добежал до Тинки и нерешительно замер.

– Привет!

Сердце отчаянно бухало, и дождь заливал за шиворот. Она улыбнулась.

– Привет.

– Э-э-э… – Мишка застрял, судорожно подбирая слова. – Можно с тобой?

Тинка пожала плечами.

– Пошли.

За спиной грохнулся здоровый камень, осыпав ребят фонтаном брызг. Словно в тумане, Мишка закинул рюкзак на плечи, небрежно перехватил защиту и пошёл рядом с мечтой, чумея от собственной храбрости и безрассудства.

Они вышли со двора. Дождь понемногу затихал, растекаясь по асфальту бурными потоками.

– Спасибо тебе за математику. Я б сама не догадалась…

Мишка махнул рукой.

– Да ерунда. Обращайся ещё. У меня книжка есть, там такие логические задачки разобраны. И ещё всякие. Вот, представляешь…

Идти рядом оказалось удивительно приятно. Мишка размахивал руками, пытался рисовать схемы на влажных стенах, шутил, шлёпал по лужам давно промокшими ногами. Тинка заливисто смеялась. Улицы опустели, и можно было легко представить, что весь город принадлежит им двоим. Только они … и камни.

Без этого никуда. Лёгкий камешек клюнул его в плечо. Как напоминание. Стукнул и покатился горошиной, остановившись на пути.

Мишка запнулся, потеряв мысль.

– Ну вот как-то так…

Тинка кивнула. Дождь кончился. Ветер овевал мокрое лицо. Мишка поднял голову – по небу плыли серые облака, в просветах проглядывала голубая бесконечность. Он внезапно почувствовал, как пересохло в горле, как жутко ему под открытым небом без привычной тяжести на плечах, без глухоты пространства, без горячего, душного выдоха. Рука с защитой нерешительно дёрнулась. Тинка покосилась на предательницу.

– Надень, если хочешь. Я знаю, ты храбрый. Но это другое…

Стараясь не торопиться, Мишка накинул мокрый шлем, привычно подтянул ремешки, набросил наплечники. Держась за стену, Тинка надела сандалии и прижмурилась по-кошачьи, пряча глаза от сияющих бликов на лужах, стёклах, на весёлых каплях, бриллиантами разлетающихся в воздухе.

– А ты?

– Мне не нужно.

– Почему?

Девочка пожала плечами, и Мишка заметил крохотные светлые шрамики на загорелой коже.

– А… это? – он почти прикоснулся к бледному рубцу.

– Это ерунда, мелочь. Свобода лучше…

Она повернула голову, и Мишка онемел. На левом виске алел только сейчас замеченный им шрам. Свежий, едва подсохший, сантиметров десять длиной.

– Это тоже мелочь? – буркнул он.

– Нет… это не сверху. Это так кто-то кинул.

– За что?

Тинка промолчала, и Мишка вскипел от горечи, от безысходной обиды и непонимания.

– Да блин… Слушай, это же глупо! Мы все рискуем жизнью. Каждую секунду ты можешь стать инвалидом, вообще коньки отбросить. Достаточно выйти без защиты и всё, трындец! Это вопрос везения, статистики – когда камень убьет именно тебя. Понимаешь? Постоянно же говорят, везде… – он растерянно развёл руками. – Это же вероятность, Тинка…

– Вероятность? – Она перевела прищуренный взгляд на мальчишку. – Тогда пошли.

И двинулась. Мишка безнадёжно вздохнул, поправил защиту и побрёл следом. Они шли, углубляясь в старую часть города, пробираясь заброшенными садами, грязными задворками и забытыми развалинами. Солнце то припекало, то вновь пряталось за тучи. Мишка пыхтел, сквозь шумное своё дыхание слыша шорох шагов, грохот где-то упавшего камня, прокатившегося по жестяной крыше. Тинкино платье высохло, загорелые ноги привычно взметали городскую пыль.

Из очередной подворотни на их голоса выглянула лохматая чёрная собака. Потянувшись, подошла к ребятам, остановившимся у старого