54 по шкале магометра - Мария Папкова

Сергей Николаевич предпринял несколько отчаянных попыток выбраться на работу пешком, надеясь, что уж хотя бы родные ноги-то его не подведут. Но улицы, словно в каком-то калейдоскопе, смешивались, теряли узнаваемые черты и вскоре выводили его обратно домой.

Самое время пришло поминать черта. И действительно, чертыхнувшись пару раз для порядка, Сергей Николаевич вспомнил, как в далёком детстве бабушка, прожившая до старости в деревне, поучала его перед походом в лес, что нужно делать и говорить, если заблудился. «В лесу – леший, в воде – водяной, в доме – домовой, в городе?..» – задумался он над неожиданной мыслью, снимая пиджак и выворачивая его наизнанку. По всему выходило, что в городе должен хозяйничать городовой, но Сергею Николаевичу это слово не нравилось, поскольку вызывало ассоциации скорее с жандармами и ревизорами, чем с нечистой силой.

Надев деловой костюм шиворот-навыворот и переобув туфли наоборот, Сергей Николаевич выступил в очередной поход на работу.

– Шёл, нашёл, потерял! Шёл, нашёл, потерял! – повторял он бабушкин заговор от проделок лешего, не особо, впрочем, надеясь на результат.

На этот раз продвинуться вперёд удалось гораздо дальше. Окрылённый успехом, Сергей Николаевич заорал заклинание ещё громче, оставляя случайных прохожих в полном недоумении.

Уверенно, хоть и неуклюже, вышагивая по всё ещё знакомым улицам в одежде на левую сторону, он уже предвкушал успех и на десять раз поблагодарил давно упокоившуюся бабку, но тут из-за соседнего дома показался совершенно неуместный угол. Решительность тут же покинула Сергея Николаевича – угол принадлежал его подъезду.

Впору было отчаяться, и Сергей Николаевич всерьёз задумался о том, чтобы звонить на работу и брать отгул. Впрочем, вряд ли ему его дадут – в очень уж ответственный день случилось происшествие, от Сергея Николаевича зависел контракт на многие миллионы и, ни много ни мало, весь дальнейший ход развития конторы. Он даже брал работу на дом, чтобы как следует подготовиться к сегодняшнему дню. Да и что он скажет начальнику – что не может отойти от дома? Впрочем, позвонить и предупредить о возможной задержке всё равно стоило. Но шеф упорно не брал трубку ни после второго, ни после третьего звонка.

Рассеянно походив возле подъездной двери, Сергей Николаевич зашёл внутрь и направился к своей квартире. Мимоходом глянув на часы, он обнаружил, что по-прежнему прошло пятнадцать минут. При этом, сам механизм продолжал бодро тикать, а его секундная стрелка всё ещё отмеряла мгновения.

Вернувшись домой, Сергей Николаевич завернул на кухню, налил чаю и крепко задумался о происходящем. Но умных мыслей на этот счёт у него уже не хватало, а мысли неумные сводились к оскорблениям в адрес всей родословной неведомых шутников до пятого колена. От расстройства он встал из-за стола и принялся наматывать круги по кухне, позабыв и про чай, и про работу. Кухня, впрочем, не была рассчитана на подобные прогулки, а потому ноги как-то сами вынесли Сергея Николаевича сначала в коридор, а потом, когда бегать взад-вперёд по коридору они сочли несолидным для ситуации, то расширили свой стадион и до спальни. А там уж и до кабинета, в котором Сергей Николаевич проработал всю ночь, оказалось недалеко.

Тут-то Сергей Николаевич и заметил нечто, чему совершенно не следовало в кабинете находиться – папку с документами, которые, по идее, он должен отнести на работу, чтобы успешно провести сделку. Было бы весьма неприятно обнаружить её отсутствие уже в офисе или, страшно сказать, во время общения с потенциальными партнёрами. Радуясь, что подобной катастрофы удалось избежать, Сергей Николаевич спешно запихнул папку в портфель и выскочил из квартиры.

Сбежав по лестнице, вылетев из подъезда и запрыгнув в заждавшуюся «Тойоту», он, забыв пристегнуться, выжал педаль газа в пол и понёсся по городу, едва не нарушая правила. Ремень он защёлкнул, уже почти подъезжая к офису.

Станислав Тарасенко

Ночной трамвай

Жаркий день большого города сменился липкой дымкой летнего вечера, и теплая ночь растеклась вязкой пеленой, поглощая притихшие улицы, опустевшие площади, парки, скверы. Город опустел, и только редкие в этот час прохожие спешат укрыться в ненадёжном уюте своих тесных каменных жилищ. За окном уныло моросит дождь и размытые огни ещё не уснувших многоэтажек кажутся футуристическими кораблями пришельцев, медленно плывущими в неизвестность. Мерный перестук колёс и тревожный звон сигнала внезапно вырывают Степана из состояния полусна, и он с трудом осознает окружающую реальность.

Ночной трамвай неторопливо уходит в последний рейс. Полупустой вагон. Только несколько попутчиков, застывших в своих иллюзорных мирах. И он, внезапно вырвавшись из глубокого полузабытья, растерянно оглядывался, наполненный тревогой и состоянием тоскливой безысходности. Редкие пассажиры и далёкий голос кондуктора об очередной остановке воспринимались иррациональной реальностью. А недавний кошмар, реалистичный и страшный, продолжал удерживать его в состоянии подавленности и обреченности. Минуту назад исполинский каменный монстр неторопливо, капля за каплей, высасывал из него жизнь. А он в оцепенении не мог даже пошевелиться и только беззвучно стонал.

Влажный ветер из приоткрытого окна стряхнул с него наваждение недавнего сна, и, окончательно проснувшись, Степан облегченно вздохнул – всё в прошлом, каменный исполин больше не властен над ним. Уже год, как ему удалось вырваться, удалось выжить. Грустно улыбнувшись, посмотрел на свое отражение в окне, за которым угадывались размытые очертания спящего города, и события полувековой давности, одно за другим, всплыли в его памяти.

Все началось с той первой поездки, когда после окончания школы в далёкой сельской глубинке он приехал в этот город. В такую же, как и сегодня, теплую ночь с вокзала уходил последний трамвай. И в нём Степан, совсем юный, только окончивший школу, полный надежды и веры в другую жизнь в новом мире. В мире, совсем не похожем на тот в прошлом: патриархальный, сельский, неторопливый, где время давно остановилось, где дождь и серые облака так низко, что кажется, они поднимаются за посадками в поле и оттуда внезапно накрывают село дождливым куполом на несколько бесконечных унылых дней, и тогда наезженная пыль дорог превращается в непроходимую грязь. Часто именно в такие слякотные дни он сидел у окна и смотрел, как дождь уж в который раз пытается смыть эту ползучую безнадёгу, и тосковал по дальним мирам, вычитанным в книгах. С нетерпением ждал взросления в надежде уехать в другой мир, скрытый за далёким горизонтом, наполненный автомобилями, самолетами, огромными домами, площадями. Где нет грязи, пыли, и главное, там нет скуки. Нет