54 по шкале магометра - Мария Папкова

События полувековой давности возникли яркой картинкой. В тот поздний летний вечер после долгой поездки пригородным поездом он впервые попал в город, в мир, о котором так долго мечтал. И последним ночным трамваем отправился на дальний спальный массив. Вагон мягко качался на рельсах, и он, сморенный душной плацкартой, незаметно для себя задремал. И во сне впервые увидел Его. Мрачный исполин тащил за собой огромный невод, в котором плавали тысячи рыбок и вместе с ними и он, Степан. Рыбки не пытались вырваться на свободу, равнодушно плавали внутри невода. Их вылавливал Монстр и заглатывал. А когда потянулся к нему, отчаянно рванул к краю невода, но разорвать сеть не смог, и ледяная хватка монстра сдавила горло. С немым криком, покрытый холодным потом, Степан проснулся. Но молодость беззаботна, и уже через минуту он забыл о кошмаре. Его мысли были там, в завтрашнем дне, где его ждала новая жизнь.

Воспоминания, волна за волной, накладывались на равномерный перестук стальных колес. Перед внутренним взором Степана непрерывным калейдоскопом мелькали прожитые годы. Он растворился в городе: окончил институт, работал, женился, растил детей. Но в то время ещё не знал, что, засыпая в редких поездках ночным трамваем, видит невидимого властелина города.

Наполненный радостными хлопотами в семье, успехами на работе, упорно не замечал, как каменный монстр постепенно подчинял его себе, наполнял мнимыми желаниями и погружал в общий поток горожан, послушно выполняющих Его волю. А короткие сны-кошмары в редких поездках последнего рейса быстро забывались.

Вскоре дети выросли и стали жить своими семьями, а Степан вдруг начал болеть. Он не мог не только полноценно работать, но даже дорога в офис выматывала и лишала его последних сил. Каждый год он менял врачей и способы лечения, но положение только ухудшалось. Он угасал. Казалось, жизнь закончилась.

И однажды, тяжело больной, измученный лекарствами и больницами, потеряв последнюю надежду выздороветь, Степан понял, что в коротких снах-кошмарах в ночном трамвае он видит невидимого правителем города. И причина его недомоганий именно в нем. Громкий и агрессивный, наполненный спешащими по своим, только им ведомым делам жителями, он наслаждается душными испарениями раскаленного асфальта и выхлопами вездесущих автомобилей. Он везде: во сне, в этом трамвае, в каменных глыбах жилых высоток, в летящих навстречу автомобилях и даже в глубине подземных тоннелей канализации. Циничный и равнодушный, созданный людьми как убежище от самих себя, он взымает высокую плату за свое существование, питается энергией горожан. Жадно поглощает их страхи, переживания, зависть, гордыню и для этого силой удерживает их в бесконечном движении, не имеющем ни смысла, ни цели.

Занятые нескончаемым бегом, навязанным каменным монстром, люди не замечали своей зависимости. Где-то там, в центре города, кипит, бурлит, насыщенная пороками ночная жизнь. А здесь, на дальнем жилом массиве, усталый монстр засыпает. Расслабленный, он не контролирует свои мысли, и они как туман наполняют город. И услышать их можно только в особом состоянии полусна в потерявшемся на дальнем жилом массиве трамвае.

Размеренное перестукивание колес навеяло Степану воспоминание о первом отпуске. Он приехал в село, к родителям, усталый, наполненный городскими заботами и мыслями. И только вечером в поле, среди звёзд, почувствовал, как уходит от него напряжение последних лет, как исчезло ощущение вечной нехватки времени, потребности куда-то бежать, успевать. Набирал полную грудь воздуха и выдыхал остатки душевного дискомфорта. Земля тянулась к нему теплом прохладного вечера и наполняла желанием бежать полевой дорогой. И вот уже в спину ударил ветер. Над селом кружила буря. Он почувствовал её первозданную мощь, доверился ветру и устремился к далёкому горизонту, сверкающему хищными зарницами молний. Летел над полем, и капли, предвестники ливня, взрывались на его лице! Он не касался земли, буря приняла его, и, защищённый ветром, Степан ощущал свою неразрывную связь с окружающими полями, посадками, дождем, полевой дорогой. Радость переполняла его. Под утро вернулся домой мокрый, усталый, но счастливый.

Он часто бывал у родителей и всегда, приезжая к ним, чувствовал потребность выйти в поле и отдать себя во власть ветра.

Тогда он ещё не понимал коварность и опасность городского монстра. Он был молод, и стремление к заманчивому новому миру было сильнее. Ведь там другая жизнь! Состязание. Желание быть первым. Где каждый день – новое движение, и рядом с тобой такие же, как и ты, сотни тысяч не дающих усомниться в правильности выбранного пути. И он каждое утро врывался в этот безжалостный муравейник забот, обязанностей, долга и прочего, навязанного ему невидимым правителем. Люди не замечали этого, и каменный исполин забирал у них самое ценное, забирал время. Так пятьдесят лет городской жизни Степана пролетели как один день. День безудержной гонки за ложными целями.

Степан все больше и больше погружался в мир мыслей спящего монстра. А просыпаясь думал об этих снах. И задавал себе вопрос, почему именно в трамвае приходили кошмары в его сон? Ночные поездки всегда успокаивали его, нравился полупустой вагон и только плывущий город за окном. Он погружался в свои мысли, воспоминания. И часто чувствовал – трамвай его понимает и даже пытается ему что-то сказать, что-то очень важное. К нему приходили странные видения: сборочный конвейер, суета рабочих, полусобранный корпус. Он как будто видел все чужими глазами. Первые поездки маршрутом, пугающий шум разговоров пассажиров.

А однажды в монотонном перестуке колес услышал тихий шепот: "Беги, беги, беги".

Степан уехал. Да, успел, вырвался. Вернулся в село, в родительский дом. Прошел год, как он уехал из города. Только иногда бывал в нём короткими наездами на пару дней. И в этот раз он, как всегда, ехал последним ночным маршрутом, вспоминал и слушал каменного правителя города.

После полувекового перерыва жизнь в родительском доме была живительный бальзамом для измученного болезнями тела. Он приехал один. Приехал с надеждой. И первые месяцы, с трудом передвигаясь подворьем, преодолевая сопротивление немощного тела, выполнял необходимую для выживания работу. Усталость и боль выматывала, и, поработав полчаса, падал в отцовское кресло и проваливался в беспамятство. Отходил. И опять упрямо колол дрова, чистил снег, таскал воду из колодца. Боролся с собой, со своим телом, и гнал прочь соблазн вернуться в город, в тёплую квартиру, ванную, на диван у телевизора.

А вечерами стоял у забора, смотрел в поле и просил ветер о помощи. Ветер налетал злой, холодный и наотмашь бил ветками в лицо, отгоняя мысли сдаться и уехать. И, поддерживаемый ветром, Степан смотрел на далёкий горизонт и призывал предков дать ему силы победить болезнь. Ждал