Величие империи - Денис Старый

В корпусе на данный момент более тысячи тяжёлых повозок, которые могут вместить по десять человек. Есть и другие телеги, в которые при необходимости также можно загружаться.

Уже было подсчитано, и таким образом скорость передвижения увеличивается почти вдвое, что мой корпус способен преодолевать передовыми частями до шестидесяти вёрст в сутки. Это очень много по нынешним временам. По сути, возле Очакова я буду дней через десять, если отправлюсь уже сегодня. Далеко не факт, что за такое время большая армия турок успеет проделать путь от Хаджибея, будущей Одессы, до того же Очакова.

— Армия разделяется на две. Основным ударом, по Бандерам, буду командовать я. Командование ударом в сторону Хаджибея и Аккермана возлагаю на фельдмаршала Ласси, — продолжал Миних.

Направления ударов были вполне прогнозируемы. Жаль, но придумать здесь что-то оригинальное и ударить туда, где не будет ожидать враг, невозможно. Если только…

Я вновь посмотрел в сторону Петра Дефремери. Интересно, не захочет ли он реабилитироваться передо мной и перед всем русским флотом и, действительно, сделать что-то такое-эдакое, за что его имя прославится?

Но сперва нужно снять осаду с Очакова, а то ненароком ещё турки его возьмут. Тогда придётся выковыривать их оттуда, а это и потеря времени, и ресурсов.

— Господа, нынешняя весенне-летняя кампания либо станет страницей славы русского оружия, либо… А вот иного я вам не предоставляю, также не дозволяю думать — только победа! — завершил совещание Миних.

Что ж. Он прав. Остаётся только одно: либо на щите, либо со щитом.

* * *

Охтынский завод.

16 марта 1736 года

Леонтий Лукьянович Шамшуренков рыдал и не стеснялся своих слёз. Его самобеглая повозка прошла испытание и была принята Петербургским каретным заводом в производство. Чудо! И то, что конструкция работала, и то, как резко изменилась жизнь Леонтия.

Крестьянин-самоучка и мечтать не мог о том, как сложится его жизнь. Ещё полгода назад он пребывал в Нижегородской тюрьме. Причём туда его посадили по навету. Он, Леонтий Лукьянович, любил справедливость и решил написать донос о том, сколь грабительски ведут себя некоторые купцы в связке с чиновниками, воруя деньги на откупных платежах за водку.

Вот и поплатился: вместо того, чтобы привлечь к ответственности чиновников и купчину, сам больше года отсидел в тюрьме.

А потом словно бы началась сказка. В какой-то момент его освободили, сопроводили на Ахтынский завод в Петербург. И тут крестьянин с удивлением понял, что не он один такой энтузиаст в Российской империи, что есть и другие таланты, которые собраны на этом заводе и которые сейчас занимаются изобретениями.

— Шамшуренков, вы писали на имя государыни Анны Иоанновны прошение о выделении средств на постройку самобеглой повозки? Знаю, что писали. Предоставьте чертежи, — с этих слов начался разговор Леонтия Лукьяновича с управляющим заводом Петром Ивановичем Шуваловым.

Вот только крестьянин стушевался и не мог даже рот открыть, уже не говоря о том, чтобы сказать что-то дельное.

— Ну же, или я сочту вас ненужным человеком и сошлю вновь в Нижний Новгород, где вы продолжите отбывать тюремное заключение, — требовал уважаемый и обязательно занятый человек, который тратил своё время на какого-то крестьянина.

— Так, барин, не обучен я чертежам. В голове сия машина. Коли предоставите какую старую карету, так я из неё и сделаю. Не извольте беспокоиться, сделаю быстро, — невероятными усилиями всё-таки собравшись, говорил Шамшуренков.

— Вот как выходит у тебя и таких, как ты, изобретателей, когда вы даже нарисовать не можете, что-то получается? Господь ли напрямую управляет? — удивлялся и одновременно возмущался Шувалов.

Между тем, Леонтию Лукьяновичу предоставили не только карету, ему дали ещё в помощники сразу двух опытных плотников и двух токарей. Так что уже через две недели крестьянин предоставил своё изобретение комиссии, которой и стоило принять решение о допуске изделия к производству или же отправить на доработку.

Отправили на доработку… Но через месяц изделие было готово. И вот сейчас самоходная коляска, развивающая скорость не меньше, чем и запряжённая конями, ездила по грунтовой дороге рядом с Петербургским каретным заводом.

В движение изделие приводилось при помощи двух человек, которые, стоя сзади, нажимали при помощи своего веса на рычаги. Словно прыгали. Было даже порой весело.

— Нынче думай о том, что ещё изобретать станешь. Слышали мы, что подъёмный механизм ты придумал, кабы поднять колокол… — обращался к крестьянину-изобретателю Андрей Константинович Нартов. — Вот, Леонтий, задание тебе: измысли механизм, кабы людей поднимать с одного этажа, стало быть поверха, на другой!

Шамшуренков разгладил бороду, подумал… И нет, он не стушевался, не растерялся, что получил новое техническое задание. Напротив, уверился в том, что он может, умеет, тем более, что подобралась команда, и он с теми самыми четырьмя своими помощниками решил, что вообще горы свернуть способен.

— Сделаю, ваше превосходительство, — нахмурив брови, уже начиная думать, как и что и сладить, сказал Леонтий Лукьянович.

— Назовём сие лифтою! — сказал Андрей Константинович Нартов.

На самом деле чертежи подъёмных механизмов, которые могли бы доставлять людей на третий или четвёртый этаж, уже были готовы. Вот только Нартову чего-то не хватало. И он посчитал, что незашоренный ум изобретателя-крестьянина, который и не знает даже законов механики, сможет как-то помочь, взглянуть на проблему иначе.

Шамшуренков отправился думать, следом за ним поплелись четыре его помощника.

— Чудны дела твои, Господи! — сказал Андрей Константинович Нартов, глядя вслед уходящей процессии из мужиков.

Ведь всегда людям кажется, что они выглядели как-то иначе, когда только начинали свой путь, что были менее наивными. А ведь сам Андрей Константинович из мужиков будет.

И когда-то, возможно, именно ему вслед смотрели со снисходительной улыбкой или даже откровенно посмеивались. Впрочем, если Нартов появляется в Академии наук, то и сейчас на него смотрят ровно таким же образом, как он сейчас смотрит на изобретателя-мужика.

— А ведь изобретёт же, чёрт лапотный! — усмехнулся Нартов.

— Что там у нас дальше? — спросил Андрей Константинович у своего помощника.

— Так, потребно самоварный цех проверить. У них сегодня сотенный самовар выходит, — заглянув в бумаги, сказал секретарь. — Похвалить, по рублю выдать.

— Ну пошли! — сказал Нартов.

Первые самовары были отправлены ещё полгода тому назад в ресторации страны. В плане продвижения этого товара и было прописано, что сперва люди должны увидеть и привыкнуть к самоварам, а после уже