Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 - Ник Тарасов

— Тогда иди переоденься да отправляйся-ка ты, Ричард, в баню, — решительно сказал я, хлопнув его по плечу. — Сейчас же скажу Илье, чтоб тот протопил и сам лично попарил тебя веником. Да чтобы квасу с водой намешал, чтоб ты хлебного запаха учуял. Русская банька, она все хвори выгоняет и силы восстанавливает.

Ричард хотел было что-то возразить, но я не стал слушать и направился к Илье, который как раз колол дрова во дворе.

— Илья! — окликнул я его. — Баню топи, да хорошенько! Ричард приехал уставший, надо его на ноги поставить. Берёзовых веников не жалей, да квасу с водой приготовь.

— Дак с утра затопили, Егор Андреевич, — кивнул Илья, подхватывая топор. — Жар такой — что надо! Сегодня с мужиками хотели попариться.

— Ну и отлично. Сейчас нашего англичанина туда направлю, а ты уж попарь его от души. Только чтоб та самая душа в теле осталась, — улыбнулся я. Илья кивнул, тоже заулыбавшись.

Вернувшись к Ричарду, я отправил его в баню, сказав, что та уже оказалась протопленной. И тот, пошатываясь от усталости, побрёл по помосту, где его уже перехватил Илья.

«Эх, заморский гость, — подумал я с улыбкой, — сейчас узнаешь, что такое настоящая русская баня!»

Через пару часов, проходя по деревне, я увидел, как Ричард выходит весь раскрасневшийся, распаренный из бани. Лицо его, только что бледное и изможденное, теперь горело здоровым румянцем. Шёл он не как прежде — еле передвигая ноги, а легко и свободно, будто заново родился.

— Ну что, Ричард, как тебе русская банька? — спросил я его, подходя ближе.

Тот блаженно улыбнулся и расплылся в такой счастливой улыбке, какой я у него ещё не видывал:

— Егор Андреевич, это какое-то чудо. Весь этот пар, весь этот дух! А как Илья веником меня отхлестал, так это вообще уму непостижимо! — Ричард активно жестикулировал, пытаясь передать свои ощущения. — А потом ещё, когда холодной водой с ведра окатил несколько раз, а потом снова в парную… это что-то невероятное, Егор Андреевич! В Англии у нас ничего подобного нет. Это как… как будто заново родился!

Глаза его блестели, а кожа приобрела здоровый оттенок. Даже осанка выпрямилась, и он больше не выглядел измученным.

Я был доволен, что ему понравилась русская баня и улыбнувшись, сказал:

— Вот теперь ты понимаешь силу русской бани! Она не просто тело, она и душу чистит. Иди отдыхай теперь, наберись сил.

Ричард согласно кивнул, но не спешил уходить. Видно было, что ему не терпится поделиться новостями.

— А Петька как? — спросил я, понимая, что именно он хочет рассказать.

Тот хотел было долго-долго рассказывать про состояние Петьки, но я ограничился тем, что уточнил:

— С ним все хорошо? Лечение помогает?

— Да-да, Егор Андреевич! — оживился Ричард. — Жар спал, и отвар из трав, который вы посоветовали, творит чудеса. Петька даже сегодня утром попросил щей. Это хороший знак, правда?

— Отличный знак, — подтвердил я. — Значит, пошёл на поправку. Коли уж аппетит вернулся — значит, скоро будет как новенький.

Ричард облегчённо вздохнул, поблагодарил меня ещё раз за баню и отправился отдыхать.

А на следующий день, как это обычно бывает, к обеду, приехал обоз. Игорь Савельевич прибыл за досками. Его повозки, груженные товаром, медленно подъехали к ангару. Сам Игорь Савельевич восседал на передней телеге, в добротном кафтане. Несмотря на то что путь был неблизкий, выглядел он бодрым и жизнерадостным.

— Егор Андреевич! — громогласно приветствовал он меня, спрыгивая с телеги с удивительной для его комплекции лёгкостью. — Рад вас видеть в добром здравии!

— И тебе не хворать, Игорь Савельевич, — ответил я, пожимая его крепкую руку. — Как дорога? Не беспокоили лихие люди?

— Бог миловал, — перекрестился купец. — Да и не без охраны мы, — кивнул он на служивых, которые были в его обозе.

Тот, как обычно, привёз муки — три мешка отборной, белой. Мёда привёз — две бочки липового, золотистого, пахучего. Сала привёз много, уже засоленного, завёрнутого в холщовую ткань. Уксуса привёз, который я заказывал, в глиняных бутылях, запечатанных воском.

Работники Игоря Савельевича начали разгружать товар, а мы с ним прошли к ангару, где хранились приготовленные для него доски. Фома, уже ждал нас там, готовый показать товар.

— Смотри, Игорь Савельевич, — с гордостью сказал Фома, проводя рукой по гладкой поверхности доски. — Сосна отборная, без сучков, высушенная как положено.

Игорь Савельевич внимательно осмотрел доски, постучал по ним костяшками пальцев, даже понюхал.

— Добрый товар, — наконец изрёк он. — Как всегда, Егор Андреевич, у вас всё высшего качества.

Мы отдали ему доски, за которые он рассчитался в полной мере, не торгуясь и не скупясь. Мужики сложили всё аккуратно на телеги, перевязали верёвками, чтобы в дороге не растерять.

Затем погрузили ещё один товар — стекло в ящиках, листовое, бережно упакованное в солому.

— Вот, как обещал, — сказал я, показывая на ящики. — Стекло, чистейшее.

Игорь Савельевич кивнул, довольный сделкой. Я же сказал Фоме:

— Готовься, поедешь вместе с Игорем Савельевичем.

Фома понимающе кивнул.

Мы поставили на телеги к купцу два ящика с бутылками, тоже подготовленные к дороге так, чтоб не побились. А ещё я отдал Фоме особый товар — набор из шести чашек и шести блюдец из фарфора.

— Если получится, продай как один комплект, — наказал я ему. — Человеку, который достойно оценит.

Тот почесал бороду, прищурился:

— А ежели будет ажиотаж, как в прошлый раз? Помните, чуть до драки не дошло?

Я усмехнулся, вспоминая тот случай.

— Ну, коли так, то до драки не доводи, — рассудительно ответил я. — Разбей его на два, по три чашки и блюдца, или на три, по две. В общем, сам разбирайся, тебе виднее. Главное, чтобы цена была достойная, и чтобы в хорошие руки попал товар.

— Не сомневайтесь, Егор Андреевич, — заверил меня Фома.

Игорь Савельевич, пока Фома собирался, отозвал меня в сторонку.

— Егор Андреевич, — купец понизил голос, поглаживая свою пышную бороду, — хотел спросить: хороший ли инструмент медицинский, что я достал? Сгодился ли?

Я кивнул, благодарно похлопав его по плечу:

— Дa, хороший, Игорь Савельевич. И как раз вовремя он нашёлся, за что отдельная благодарность тебе.

Глаза купца заблестели от любопытства. Он огляделся по сторонам, словно проверяя,