За солнцем - А. Кластер

надеялся, что этот человек, или не человек, – суть горящего камня, суть города, построенного на крови, воли жадной и жаркой земли, – признает его. Но когда прозвучало «дурная кровь», «не человек», потемневшее сердце упало.

Но только на миг.

Анкарат стиснул зубы, всмотрелся в карту. Сад-на-Взморье прорастал по ней белой костью и жемчугом.

Подошёл ближе, коснулся одной из жемчужин. Она оказалась прохладной на ощупь, чистой, словно слеза.

Взгляд Правителя давил на плечи, обжигал тяжёлым жаром огненного ока. Нет необходимости в ответе, Анкарат всё равно скован клятвой.

Но всё-таки он ждал.

А раз так – отвечу:

– Докажи.

Сквозь жар и тяжесть, сквозь взгляд, подавляющий волю, – Анкарат вскинулся, уставился ему в глаза.

– Что? – Ударило гневом, но Анкарат не дрогнул.

– Ты обманул меня на Испытании. Я принёс клятву, а ты сжёг моего друга. Я больше тебе не верю. Докажи, что освободишь.

Удар, ещё удар заключённого в камень сердца. Третий. Полыхало око огня, полыхали легенды и сражения барельефов, даже небо за строем колонн.

– Как ты смеешь, – сказал Правитель. Прозвучало знакомо, будто в собственной голове.

– Вот так, – Анкарат не отвёл взгляда, вздёрнул подбородок, – смею.

Пусть убьёт. Пресмыкаться не стану.

Правитель помедлил.

И усмехнулся:

– Ладно. Я вплету обещание в клятву. Будешь следовать моему плану, когда придёт время – станешь свободным. Ослушаешься – сгоришь.

В тот миг это казалось победой.

Изменённая клятва оставила след на ладони – золотую нить поверх шрама после всех тех надрезов, когда Анкарат звал огонь.

И теперь, когда по цветущей степи катился гул доспехов Отряда, когда близились хрупкие белые стены, потемневшее сердце всё сильнее давила тоска. Не тоска даже – что-то огромней, ужасней. Мелькали перед глазами расплющенные буквы: «Не знаю, что дальше. Будь осторожней», кружили чёрные хлопья сожжённой бумаги. Амия увидит его предателем, разрушителем, орудием чужой воли. Даже если не пострадает – вряд ли простит.

Невыносимо.

Хватит.

В лицо ударил сладкий ветер Рассвета, Чатри всхрапнула вновь.

Откуда-то издалека взметнулась непрошеная, необъяснимая радость – радость прежнего Анкарата: это моя судьба, и я исполню её, я буду сражаться, наша сила засияет повсюду. «Отбрось тоску, ты не такой, – вторил голос самоцвет-сердца, – Амия увидит тебя не предателем, не разрушителем, она увидит тебя победителем, она полюбила человека, которому покорится любая земля, это ты». Похожее говорил Иртрана – ещё в Доме, когда они ждали Рассвета и готовились к походу: все девчонки такие, любят сильных людей, вот увидишь, всё будет в порядке.

Анкарат спорил: Амия не просто девчонка, она принцесса, любит свой город, она не простит.

И всё-таки…

Это ты, – гремела земля под копытами, – человек Вершины, человек Отряда, осколок солнца.

Это твоя мечта, – сияло подземное солнце, – а впереди – свобода.

Этот последний голос, все эти голоса – подхватили потоком, утешительным, бурным, ярким.

Анкарат отпустил повод, бросил короткий жест своим людям – за мной – и отправил Чатри в галоп.

И чем быстрее он мчался, тем светлее, легче и ярче становилось это движение.

Когда-нибудь, – стучала, стучала кровь, – когда-нибудь солнце взорвётся.

Эти непонятные слова обостряли радость и скорость, и жизнь сияла в крови, жизнь и судьба, что вот-вот обещала исполниться.

II

Белые стены забрезжили впереди раньше, чем Анкарат ожидал их увидеть.

Путь в море помнился тягостным, долгим – не то что движение по цветущей земле, просторной, ничейной по-настоящему. Ничейной – пока её не касался гул доспехов Отряда, гром шагов пехоты.

Правитель выделил для похода четыре звена, в каждом по семь человек, за каждым – по сотне из узла-гарнизона, связанного с человеком Отряда.

Сам он из города не ушёл.

– Вашей силы хватит, – так он сказал на самой широкой Ступени, у подножья Вершины, – двигайтесь как Рассвет. Забирайте землю, как солнце.

Так и было.

С каждым шагом, с каждым рывком вперёд они присваивали всё, что прошли. Разливалась, сияла вокруг общая сила, да, такая же, как свет солнца, накрывающий мир на пути к полудню. За ними тянулась теперь земля Старшего Дома, разгоралась, звучала по-новому.

Анкарат мчался вперёд и прежде, чем в голове стрельнул сухой оклик Тэхмирэта, увидел: жемчужной пеной прибоя тянется Сад-на-Взморье, а за ним – полоса океана, отчего-то густого, тяжёлого цвета. Словно Тьма ещё не ушла из этого края, а погрузилась в волны.

Анкарат остановился на вершине холма. Город казался совсем беззащитным, ещё более хрупким, чем при первом визите: четыре изящные башни, луч дворца ловит солнце, и листва садов, прозрачная, обновлённая, в этом солнце как будто звенит. От города разбегались дороги, к его стенам льнули маленькие фермы. Тот, кто приручил силу этой земли когда-то, точно был человек беззаботный. В те времена, может, войн не было вовсе. Никто не мог вообразить, что чья-то земля захочет меняться.

Подарок Амии под доспехом холодил кожу, оплетал сердце золотыми побегами.

Анкарат прислушался.

Безмятежный свет, мерцавший над городом и вокруг, сладкий, медовый, как будто витал над невидимыми цветами.

Словно…

Нет, нужно проверить.

Иду вперёд, – бросил сигнал Отряду, – меня уже видели, будем ждать – потеряем преимущество.

Не смей, – откликнулся Тэхмирэт.

По плану должны были остановиться гораздо дальше от стен, удерживать общий строй, вступить в переговоры. Рванувшись наперерез ветру, Анкарат об этом забыл. А вспомнив, лишь разозлился. Что толку в разговорах теперь? Чего стоит их слово? Они пришли забрать город, и они его заберут.

Сила звена потянула назад, спутала ноги Чатри.

И сразу же расплелась, опала.

Он прав, – взвился голос Иртраны, – разведаем всё в бою.

Потянулась долгая тишина между ударами сердца. На стенах города рассыпались блики – это сверкают украшения или щиты, наконечники стрел?

Ладно. Идите вместе.

Город Старшего Дома славен многими чудными машинами.

Подъёмники и корабли, зачарованные портовые и ремонтные краны, машины, способные грызть землю и камень, линзы для наблюдений за магией и звёздами.

Но самая славная из его машин – живая. Та, в которую могут собраться люди звена, объединив несколько элементов – или все свои элементы.

Её удар способен уничтожить небольшую деревню, выжечь пространство на несколько тысяч шагов вокруг.

Это машина священного пламени.

Это машина смерти.

Сила звена разломилась неравными долями. За Анкаратом последовал не только Иртрана – ещё Башарэд и Карантера.

Камень, движение, опора, огонь и солнце.

Их сила не была больше гулом доспехов, эхом в земле. Она бежала волной, тяжёлой, горячей, – воля Вершины, воля Правителя в дрожащем мареве воздуха. Смела цветы и травы, скатившись с холма, закипела в полях вокруг ферм. Вода