Марргаст - Анна Чайка

Выпустить из рукава голубя – вот что я умел. Искры из глаз, куклы, говорящие моим голосом, исчезающие монетки – такое вот хитрое колдовство. А еще карточные фокусы.

Не особо поверив ее россказням, я все же попросил:

– Хорошо, покажите руку. Левую.

Она ойкнула, но повиновалась.

– Это пятно появилось несколько недель назад. Когда я была на охоте со своим… – она так покраснела, что мне все стало ясно, – покровителем. Вернувшись домой, я подумала, что это зола каким‐то образом попала на кожу. Но она не смывалась! Я перепробовала все: и мыло, и специи, даже девственную кровь, которую дала мне подружка, – но ничего не помогло.

Любовница какого‐то богатого северянина упала на любезно предоставленный стул. Стянув другую перчатку, девушка протянула раскрытую ладонь.

– С каждым днем становится хуже. Меня начали преследовать дурные мысли. Ночами появляется желание бежать куда‐то вдаль в чем есть, простоволосой и босой. Меня стали привязывать к кровати, так сильно проявлялось это желание. И даже сейчас… – Она повернулась к окну с кусочком блеклого, как масло, неба, и взгляд ее затуманился. – Это наваждение. Оно меня душит.

Я осторожно осмотрел метку. Кожа в том месте была красной и сильно шелушилась – очень уж хотелось незнакомке избавиться от напасти.

Между большим и безымянным пальцами приютилось чернильное пятно в форме узкой полоски, заостренной с одного конца и обломанной с другого. Два торчащих осколка, как два крохотных рога, подпирали подушечку безымянного пальца.

Это явно был рисунок. Но что именно он означал?

– Никогда не видел подобного.

– О мать-хранительница! – всхлипнула девушка.

– Но это не значит, что вам не смогут помочь. Вы должны перебороть страх и обратиться к смагам. Вы ведь для этого приехали в Халькард, хоть и успели передумать, верно? Не верьте глупым сплетням…

– Нет! Вы не понимаете! Скоро я не смогу себя сдерживать! Это повторится! Зов-зов-зов – неужели вы не слышите это жуткое могильное пение?

Она расплакалась. А я пожалел, что не взял с собой оружие против шишигари. Быть может, оно справилось бы с пеленой тьмы, окружившей невинную душу.

За окном раздался лай собак, заливистый и нервный. Я выглянул наружу, скорее в надежде получить передышку, чем из любопытства. По улице на носилках торопливо пронесли чье‐то тело; из-под темной ткани выпала тонкая рука в подтеках крови. Красный след тянулся по снегу от самого изгиба монолитной стены.

Затем в комнату вошли смаги. Первой гостью заметила Веленика, застыв в проходе заснеженной статуей.

– Что это значит?

– Что произошло снаружи?

Спрашивали мы почти одновременно. Смага дернула челюстью, точно хотела пережевать нечто твердое и неприятное на вкус.

– Убийство, – ответил вместо нее Фес. – Сына наместника нашли снаружи с разорванным горлом. Он пролежал в снегах несколько часов. А кем является эта молодая сударыня?

Меня опередил старый ворон. Он мерзко засмеялся, точно встряхнули игрушечный коробок с сухим горохом.

– А я говорил вам, говорил. Проклятые притягивают друг друга. Это нерушимый закон природы, – ликующие интонации в его голосе напугали бедняжку, и она сильнее вжалась в стену, стиснув ладонями завязки на полушубке.

Стромир, похоже, сразу понял, о чем говорит одноглазый смаг. Он переглянулся со мной и спросил:

– Выходит, он успел выбрать новую невесту?

Ойла слишком проворно для своего возраста подскочил к гостье, навис сверху и, взяв онемевшую от ужаса девушку под локоток, разомкнул нервно сжатые пальцы, убедившись в наличии метки.

– Ну здравствуй, здравствуй, невестушка! Хоть ты и не понимаешь, но твое появление здесь все-е меняет, – пропел он.

Глава девятнадцатая

Не смотри в глаза кошмару, если не готов увидеть в нем собственное отражение.

Старая халькардская поговорка

Казалось, только мы двое – я и гостья, которую остальные окрестили «невестой», – сохранили здравость рассудка. При этом мы не понимали как причин внезапного буйства, так и его значения. Девушка то растерянно дергала мой рукав, то с надеждой глядела на дверь, которую суетящиеся смаги предусмотрительно заперли.

– Вы ведь уже знаете, что означает этот символ? – спросил у нее Фес, даже не предприняв попытки успокоить остальных.

– Н-нет.

– Он притягивает смерть. Пока вы рядом с нами, вы в безопасности. Но приблизитесь к своим родственникам или возлюбленному, и они вряд ли уцелеют.

– Не понимаю. Откуда ей тут взяться, этой гнусной пакости? – плаксиво спросила девушка, встряхнув помеченной рукой, словно надеялась, что пятно не выдержит тряски и отвалится.

– Вы бродили по лесу. Заходили глубоко в Кумельганы ради трофеев, так?

– А откуда вы знаете?

Широко распахнутые глаза красавицы, казалось, могли отразить в себе весь мир. Фес печально кивнул неким неутешительным мыслям и отошел к сгрудившимся у окна смагам. Я с нетерпением ждал объяснений. Пока Веленика с Ойлой судорожно готовили успокаивающий напиток для гостьи, наставник говорил:

– Утром поедешь с нами. Веле нельзя, она женщина. Не стоит искушать его.

– Да о чем вы, Ныя задери? Что за таинственный он и как это связано с нашими собственными бедами? Я хочу знать. Вы по этой причине бросили искать ответы в книгах?

– Теперь уж без надобности. Нам повезло: не всегда удается подгадать, когда он позовет новую жертву…

– Он, он, он. Да кто такой этот он?!

Наша только‐только успокоившаяся гостья – она попросила называть себя Ифа́нкой – поперхнулась приготовленным напитком. Веленика ласково погладила девушку по голове, пальцем другой руки подтолкнув кружку обратно к губам. А Фес вытащил меня в коридор, где отвесил болезненную оплеуху:

– Не знаешь дела, так хоть рот держи на замке. Мы бы все равно рассказали тебе правду. Рано или поздно.

– О чем? – тяжело дыша, спросил я.

– О том, что не все знания Братство получает из книг. Симеон полагал, что ранее никто из смагов не сталкивался с бессмертными чудовищами. Это новая беда. Значит, мы не найдем в старых книгах рецепт ее уничтожения. А время идет.

Он намекал на что‐то. Я давно заметил за смагами эту любовь к напускной таинственности и двусмысленным знакам, а потому промолчал. Фес стучал желтым крепким ногтем по дверной петле, с трудом подбирая слова.

– Эта девушка обречена, ты знал? Никто из меченых не уходит живым.

– Так их действительно было несколько? – Я даже не удивился. Колючие льдинки страха плыли по венам, словно царапая их изнутри.

– Не представляешь сколько. Лишь на моей памяти около шести. А скольких он до моего рождения загубил. И ведь все помоложе да покрасивее выбирает, сукин сын. – Фес закусил нижнюю губу, не обратив внимания на мое оцепенение. – Гнилой конь, так его кличут. По крайней мере в