Егерь. Столичный гамбит - Николай Скиба

Его голос перешёл в крик, эхо которого отразилось от каменных стен:

— Я ничего не знаю ни о каких друидах! Никого не предавал! Моя единственная вина в том, что я был слишком горд, чтобы прислушаться!

Резкий вопль заставил Красавчика подпрыгнуть на моём плече — горностай инстинктивно прижался ко мне, его маленькое тельце напряглось. Двухвостый лис отступил на шаг назад, уши прижались к голове, а янтарные глаза настороженно следили за источником шума.

Я быстро передал обоим питомцам волну спокойствия: «Всё в порядке, опасности нет». Красавчик постепенно расслабился, а лис перестал пятиться, хотя настороженность в его взгляде сохранилась.

В словах Тобольда звучала такая искренняя боль и оскорблённая честь, что я не мог сомневаться в их правдивости. Это был не спектакль — это был крик души человека, которого несправедливо обвинили в предательстве.

— Я поверил своему опыту больше, чем твоим словам, — продолжал Тобольд, тяжело дыша. — Думал, что знаю лучше. И теперь девятнадцать хороших людей мертвы по моей вине. Мразь, ты пришёл ещё раз напомнить об этом? Вали отсюда!

Я молча стоял перед решёткой, окончательно убедившись в том, что чувствовал с самого начала. Тобольд… Высокомерный, упрямый, но всё-таки честный солдат, который стал пешкой в чужой игре.

Только в чьей? Конечно, Всеволод ловко выставил его предателем, но там в дело вступала сухая логика, даже я поначалу поверил. Нет, не стоит вешать всех собак на верного солдата короны. Чёрт, как до всего этого дошло?

Я молча развернулся и направился к выходу. Красавчик беспокойно ёрзал у меня на плече — атмосфера темницы явно его тяготила. Лис безмолвно следовал за нами.

— Иван, — обратился я к наставнику Стёпы, когда мы прошли половину коридора, — что такое «Серая Увязь»? Тобольд упомянул, что его дочь умерла от этого.

Лицо ветерана потемнело. Он замедлил шаг, словно слова пробудили тяжёлые воспоминания.

— Проклятая хворь, — мрачно произнёс он. — Появилась в отдалённых гарнизонах лет десять назад. Затрагивала только детей. Кожа становилась серой, как пепел, и такой хрупкой, что одно неосторожное касание приводило к ужасным ранам. Силы покидали маленькие тела по капле, жизнь медленно угасала неделями. Никто не понимал, откуда это взялось.

Он сжал кулаки, и я заметил, как напрягся его шрам на правой руке.

— Пока алхимики искали лекарство, погибло много детей. Целые семьи разрушились. Тобольд был не единственным, кто потерял всё.

Внезапно из глубины тёмного коридора донёсся знакомый смех. Хриплый, надломленный, но я легко узнал его.

— Это ты, мелкий паршивец? — прозвучал из темноты голос из прошлого.

Я медленно повернулся в сторону звука и сделал несколько шагов к дальней камере. В слабом свете факела увидел фигуру, которую едва узнал.

Ефим сидел на полу у дальней стены, опершись спиной на холодный камень. Некогда самодовольный староста превратился в жалкое подобие прежнего себя. Щёки ввалились, седые волосы свалялись грязными космами, а в глазах, когда-то полных высокомерия, теперь светилось лишь отчаяние.

— Что ж, — протянул он, кривя губы в подобии улыбки, — посмотри на плоды своей победы, юный Зверолов.

Жалости я не чувствовал. Этот человек чуть не уничтожил нашу семью.

— Ефим, — произнёс я холодно. — Надеюсь, тебе здесь комфортно.

Старик медленно поднял голову, его взгляд переместился на стоящих рядом Стёпу и Ивана. Внезапно глаза Ефима расширились от ужаса.

— Нет… Не может быть… — прохрипел он, вжимаясь в стену. — Это… это ты?

Иван нахмурился:

— В чём дело, старик?

— Драконоборец, — выдохнул Ефим, его голос дрожал.

Стёпа удивлённо посмотрел на своего наставника, но тот только сжал губы и кивнул.

— Слышал о твоей судьбе, Ефим. Низко же ты пал, — сказал Иван спокойно.

Старик вскочил на ноги и схватился за решётку дрожащими руками:

— Драконоборец! Виола… моя внучка! Она пропала вместе с мастером Марком после моего ареста, мне рассказали! Я чую нутром — с ней что-то не так! Помогите ей, ты сможешь!

В его голосе прорезались отчаянные нотки человека, потерявшего всё.

— Девочка глупая, своевольная, но она мой мир! Пожалуйста, если вы встретите её… защитите! — его взгляд скользнул в мою сторону. — Я скажу всё, что знаю, всё, что утаил про Друида Крови!

Иван внимательно изучил лицо старика. В его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание.

— Ефим, — вмешался я, делая шаг к решётке, — о чём это ты?

— Обещайте! — выпалил старик.

— Я обещаю… Подумать, — спокойно ответил Иван. — Уже не раз слышал про каких-то друидов. Крови, Огня… Макс, ты можешь рассказать об этом подробнее?

— Возможно, — хмуро ответил я, не сводя глаз с бывшего старосты. — Говори уже, Ефим.

Ефим схватился за прутья решётки трясущимися руками, костяшки побелели от напряжения.

— На моих глазах поднял… ПОДНЯЛ мёртвых зверей твоего отца! Заставил их снова ходить, как живых! — Его дыхание участилось, в глазах плескался ужас давнего воспоминания. — Сначала я думал, что схожу с ума. Но нет… они двигались. Рычали. Но глаза… Боже, их глаза были пустыми, как у кукол.

Он замолчал, тяжело сглотнув. В темнице стало так тихо, что я слышал, как где-то капает вода.

— А потом он обмолвился о чём-то тому Зверолову… о «Приливе», — продолжил Ефим, его голос стал ещё тише, почти шёпотом. — Я не понимаю, что это означает, но знаю — это что-то ужасное.

Красавчик на моём плече напрягся, почуяв моё волнение, а лис отступил ещё на шаг, его уши прижались к голове.

— Какому ещё Зверолову? — опешил я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Ефим закрыл глаза, собираясь с силами для продолжения рассказа. Когда он заговорил снова, в его голосе звучала такая уверенность, что сомневаться в правдивости его слов не приходилось.

— Когда меня отпустили, к Друиду Крови из чащи вышел длинноволосый мужик. Высокий такой и худощавый, в тёмном плаще. — Ефим открыл глаза, и в них читалось то же самое потрясение, что и четыре года назад. — Ветер вокруг него был осязаем, клянусь! Листья кружились в воздухе, хотя ветра не было. Когда он говорил, его голос словно звучал издалека.

Старик сжал кулаки так сильно, что я услышал хруст суставов.

— Они разговаривали о том, что нужно выловить в этой зоне какого-то особого зверя до следующего Прилива. Друид Крови сказал: «Я чувствую ауру. Надо успеть до следующего Прилива».

Внезапная догадка ударила меня, как молния.

— Это… Один из них? Друид Ветра?

Ефим беспомощно развёл руками, его лицо исказилось от отчаяния.

— ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ! Я простой деревенский староста! — Он снова схватился за решётку, умоляюще глядя на меня. — Обещайте, что не дадите моей внучке сгинуть. Обещайте помочь Виоле за то, что