Хозяева океана - Сергей Фомичев

воробышков, мельтешили возле портового управления. Место козырное. Тут можно узнать новости и перехватить монетку, если кому-то понадобится срочно передать записку или донести вещи до таверны. Но собрались мальчишки не из-за случайного заработка. Все они мечтали со временем заделаться моряками и даже стать шкиперами, как Митя. Его они, кстати, сразу узнали. Он и сам, когда был на их месте, знал почти каждого шкипера и владельца шхун.

— Мне нужен юнга,– объявил он пацанам. — Плавание долгое, в Китай и дальше.

По установившейся традиции юнги в первый год службы могли вовсе не получать жалования, только еду и одежду. Хотя многие шкиперы добавляли к этому какую-нибудь мелочь на мелкие расходы в порту. Считалось, что мальчишки приобретали опыт за который платили службой, зачастую отнимая у опытных моряков больше времени, чем высвобождая его своей работой. Зато после первого года плавания их следовало нанимать уже на общих основаниях, не менее чем за сто астр в год. Не то, чтобы шкиперы горели желанием брать в команды сосунков, ведь даже за год его всему не обучишь. Поэтому для юнги важно было закрепиться на том судне, куда его всё же взяли. А это становилось возможным лишь через упорный труд и послушание.

Мальчишки всё это прекрасно осознавали. Сомневающихся среди них не оказалось, все разом вскочили на ноги и подступили к молодому шкиперу.

— В первую очередь мне нужен парень грамотный… — сообщил им Митя.

Двое с досадой отступили обратно. Хотя Складчина отдавала должное развитию доступного образования, больше половины детей в Виктории не владели чтением и арифметикой, разве что умели считать деньги. Но Митя не желал нагружать себя и команду ещё и этой обузой. С юнгами и без того беспокойства хватало.

Осталось пятеро.

— Кто умеет вязать булинь? — задал Митя следующий вопрос.

По правде говоря сам он перед первым плаванием ни одного узла связать не мог. Но опять же, зачем брать неумеху, если есть те, кто умеют?

Осталось трое. Митя ещё некоторое время расспрашивал претендентов об узлах, потом перешел к румбам и оснастке. В конце концов, осталось двое. Долговязый прыщавый парень ему не особо понравился. Второй — малыш года на два младше — выглядел более способным, хотя и знал меньше. Но раз уж шкипер устроил экзамен, то брать следовало победителя.

— Вши есть? — спросил Митя у долговязого.

— Нет, — парень подставил голову, предлагаю убедиться.

В принципе это не являлось проблемой. Юнгу всё равно следовало остричь, вымыть, выдать новую одежду и постель с койкой.

— Пошли, — сказал Митя. — Как зовут?

— Васятка.

Они двинулись в сторону Английской улицы, а мальчишки вернулись к ожиданию мелкой работы, лишь изредка бросая взгляды в спину счастливчику.

— Родители живы? — спросил Митя.

— Живы оба, — ответил долговязый. — Батя на кузнечной фабрике работает. На правом берегу наш дом-то.

— Напишешь родителям записку, что уходишь на «Незевае».

— Они и читать-то не умеют.

— Соседи прочтут. Хотя… на словах передашь тоже.

Согласия родителей при найме подростков в Виктории не требовали. А в порту он всё равно оформит юнгу, как полагается. И хотя обычно ребята сбегали в море не предупреждая родителей, Митя решил, что от него не убудет.

— Но ведь «Незевай»-то сейчас на ремонте, — припомнил Васятка.

— Верно. Но Пулька, мой матрос, живет сейчас в таверне Слэйтера. Вот он тобой и займется, у него и погостишь пока. А мне не нужно будет тебя искать, когда придет время.

* * *

Время пришло довольно скоро. Выпуск шхуны из сухого дока назначили на воскресение после обеда, когда будет пик прилива. И как намекнули Мите, ремонтные работы продолжались даже в субботу. Галина Ивановна спешила, а Складчина согласилась оплатить сверхурочные работы.

Втроем с Барахсановым и Галиной Ивановной они стояли на Главной набережной, пока заполнялся док. Отсюда они могли видеть только мачты, растущие от прибывающей воды ввысь, точно какой-нибудь бамбук. Затем ворота дока открылись и рабочие с помощью канатов вывели шхуну в гавань.

Митя многое готов был увидеть. Тропинин обещал полный ремонт, а он слов на ветер не бросал. Галина Ивановна намекала на кое-какие переделки. Митя, однако, большого значения её словам не придал, он надеялся, что кораблик как следует поправят, кое-что заменят, подкрасят. Но то что он увидел его просто ошарашило.

— Что это? — произнёс он. — И где моя шхуна?

— Это она и есть, господин Чеснишин, — улыбнулась Галина Ивановна. — Она и есть.

Мачты поставили ровненькие, выше прежних на пять футов, как минимум. Борта до ватерлинии покрывала новенькая медь (поскольку шхуна была без груза полоса меди оказалась выше воды на добрых два фута). На носу, сразу за фок мачтой появилась невысокая надстройка с медными иллюминаторами, а казёнка и вовсе превратилась в настоящий полуют с чем-то вроде квартердека (при двух мачтах этот военный термин, конечно, не мг быть использован), с трапами, с балясинами и перилами на ограждении.

Но больше всего Митю поразила кормовая галерея. Галерея! На шхуне! Пусть небольшая, одноярусная, но, как и положено, украшенная резными столбиками, барельефами, фигурками. Хотя большая часть декоративных изделий, как он знал, изготавливалась массово, на токарно-копировальных станках, выглядело всё вместе роскошно, особенно покрытое золотой и бронзовой краской.

Медные буквы «НЕЗЕВАЙ» на корме не оставляли сомнений, что этот пряничный кораблик принадлежит ему.

— Мы теперь ходим на яхте? — спросил с ухмылкой Барахсанов.

Кажется он едва сдерживал смех. Хотя в случае с помощником, Митя всякий раз затруднялся понять, что у того на уме. Вполне возможно, сказочный кораблик Барахсанову понравился, но признаваться в этом он не пожелал.

— Да, капитан. Из твоего кораблика сделали собачку с завитушками, — сообщил он сквозь смех. — Я видел таких на европейских картинках с разными дамами.

Митя пожал плечами, не собираясь показывать помощнику, что уязвлен.

— Жаль не догадались приладить носовую фигуру, — продолжил тот.

— Какая фигура подойдет шхуне с названием «Незевай»? — поинтересовалась у него Галина Ивановна.

— Бахуса, — предположил Барахсанов. — Такого толстого греческого божка.

— Бахуса? — Митя пожал плечами.

О Бахусе он впервые слышал. Его образование зияло прорехами.

— Одно из имен Вакха, — пояснила ему Галина Ивановна. — От чего произошел древний праздник под названием Вакханалии.

Митя вздохнул и кивнул. Понятнее не стало.

Он вновь переключил внимание на шхуну. Она стала больше. Не основными размерами корпуса,